Ретроспектива (СИ)

— Послушайте, княгиня. Нет у простого человека воли. А уж у бабы и подавно. Вы, не случаем так долго княжеский венец держите. Всё понимаете. Желание правителя — закон для народа, — я открыла было рот, объяснить, что живу в мире и согласии со своими людьми, — довольно, — протянул руку, призывая к тишине. — Я вашей демократии тут наелся до сыта. Сказки про свободу человека оставьте для своих дружинников. Тем надо важность чувствовать. Девку я увезу. Сможете уломать — увезу женой, королевой сделаю. Не сможете — в стазис и вся недолга.

— А…

— А если ничего не сможете… расширю Ондолию на юг. Вы хорошо правите, я доволен вашей политикой… Да и отдохнуть у вас хорошо, — он поднялся, прошёлся за своё кресло, — не разочаровывайте меня… вы более других должны понимать, что свобода ваша — моя прихоть. Я не тщеславен, и пустые походы, что только казну истощают, мне тоже ни к чему… — расслаблено закинул локти на кресло, — но если отбыть мне придётся без девушки… я вернусь с войском магов.

Всё сказал и спокойно к выходу пошёл.

План родился в миг.

— Поклянитесь, что если целительница с вами уедет, вы не вернётесь сюда с армией, — я подскочила, дабы наверняка услыхал.

Обернулся, чужак — жестокий и злой, не мой сокол ласковый. Смерил меня взглядом, шепнул, чего не разобрать и прямо передо мной из каменного пола, расколов стол, вырос каменный кол. Острый, что лезвие, он дорос аккурат до моего носа.

— Ты, девка, видно не поняла… Я не прошу и не торгуюсь. Я своё беру. Она — моя. Пусть и сомневается. И княжество это тоже моё. А что ты сидишь — так я сам хочу.

И вышел. Дверь, что всё это время была открыта, он так и не закрыл.

Я осталась дурой таращиться на распахнутую дверь, перевела взгляд на пику у носа.

Первая мысль — поехать с ним, а после сбежать, отринула. Такой тиран и догонит, а опосля накажет за непослушание. Не меня накажет, Эстесадо.

Не мой это ондолиец. Мой суровый, но ласковый… мой бы никакой женщине не стал бы угрожать. Он сильный, справедливый.

Этот же зверь — могучий и беспощадный. Берёт что хочет и не думает ни о ком. Неужто я… своим отказом так обидела его, что зверя этого разбудила…

Страшно… не за себя… за людей страшно. Что, ежели взаправду войско приведёт? Ему и армия вся тут не надобна. Одного отряда магов-боевиков хватит с полнотой, чтобы город из осады выкурить. Даже всей моей силы не хватит, супротив их количества.

Да и верно ли… людей на гибель бросать. Магов-то у нас: раз, два и обчёлся. Их первых положат. А что потом с моими землепашцами и пастухами станет…?

Смерды мои — не воины, а дружинников надолго не хватит.

Ехать надо… а там отворотить его от себя, да и назад обернуться… только не смогу. Притворяться не умею, а уж, когда он рядом, всё о нём мысли. Послать кого заместо себя… рано или поздно маска спадёт, узнает и всё одно — придёт карательный отряд.

В ноги броситься, молить… правду рассказать, так взбеленится, что за нос орлиный водила.

Или… отвлечь его… невестой, или другой какой…

“Далече ты?” — кликнула Тулупчика.

“Заклинание ищу, что ты просила”.

“Королю намедни письмо пришло. Женское. На бумаге дорогой написаное. Розового цвета. Разузнай, кто послал”.

“От невесты то письмо, видал итак. Корабль готов к отплытию, пишет, что встречи ждёт, не дождётся с суженым”.

“Писал он ответ?”

“Не видал”.

Отворотное зелье месяц настаивать. Нету у меня столько времени. Да и нету уверенности, что сработает. Другая у нас связь, не людская, что и душа его из-за невозвратного порога обернулась.

Написала Епископу, что первый умелец руку в письме подделать. По-хорошему бы переждать, чтобы взвесить всё и дать дозреть решению, да только, вдруг, ещё чего Файлирс удумает.

— Вот это письмо, — придвинула лист задумавшемуся церковнику, — такой рукой написать.

Взгляд епископа скользнул по исписанному пергаменту…

— Что ж… возможно, это и сработает… не боитесь, что узнает наш гость о подлоге?

Я другого боюсь…

— Бумага… тонкая материя, ваше святейшество… да и когда невеста прибудет, им не до выяснений будет. О том я позабочусь.

Высокопоставленный рясник почесал подбородок.

— Я помогу вам, княгиня. Вы правы. Погостили, пора и честь знать.

Обняла себя руками, пока он переписывал бумагу. Не выдержала сидения в прошлась к окну.

Море и простор… до горизонта. А если сплохую — само время сотрёт и меня и княжество… всё перемелит и останется только великая Ондолия. Никто не вспомнит, про молодую, неумелую княгиню, окромя как про ту, что сдала свою страну. Потомки скажут, что дура была баба… слаба на перед, коли не устояла.

Есть ещё время. Как бы далеко не зашло… есть крайний случай: раскрыть ему природу свою, рассказать, что ведьма я, что сила моя от земли самой, без меры, и его теперь, через меня. Посулить ему навсегда, эту силу мою. Ни один маг от силы без границы не откажется.

— Готово.

— Спасибо, — склонила голову в поклоне. Не сильно, но оказывая уважение.

— Не за что. Я рад, что вы вспомнили обо мне… рад быть вам полезным, — внимательно проследил, как я убрала бумагу, — могу я попросить вас об услуге?

А то ж!

— Конечно. Чем могу помочь?