Ретроспектива (СИ)

— С Эстесадо, присядьте, ваше святейшество, — улыбаясь, указала на стул. — Ондолия, в лице Файлирса четвёртого одобряет и поддерживает венчание моё венцом княжеским. Буду венчана на княжение — любой мой наследник законным станет.

— А если наследница? — вопрос Архиепископа, который продолжил стоять.

— Не твоя то забота. Готовь венчание, — обозлился король.

Все поняли, что разговор окончен.

— Почему ты так сердит на него? — спросила, только дверь закрылась за церковником. — Он, кажется, не злым человеком. Власть княжескую всячески поддерживает, да и в растратах и склоках замечен не был.

— А ты, значит, благоволишь ему? — Файлирс вышел из-за моей спины, потянул меня и сел сам в княжеское кресло, пристроив меня на колени.

— Разве ж я могу таким союзником пренебрегать?

Не ответил, перевёл взор с лица на грудь, что прикрыта платьем. Я заёрзала, надеясь, что гнев ондолийца пошёл в другое русло.

Снова посмотрел в глаза и медленно, давая время, чтобы опротестовала, протянул руку к груди. Никуда не торопясь, потянул платье вниз, а я прикоснулась к твёрдым губам. Несмело, пробуя только приласкать, но стоило мужским рукам сжать обе груди, как не до нежности стало, а снова так, будто не проснулись мы сегодня вместе, а встретились опосля разлуки.

Жадность до голого тела, ненасытность пальцев и языков, душ.

Моей души, что желает немыслимого — дабы всегда так было: он и я. Вместе мы в княжьем кресле.

И, казалось, так и есть. Бок о бок работали, пока он свои бумаги прочитывал да визировал, я дела княжеские разбирала. С венчанием решились не тянуть, хоть Файлирс и предложил заказать новый венец, да пир широкий устроить, на мой протест настаивать не стал. А мне траты ни к чему, животы советники и дома набьют. Правильная церемония, во время которой ондолиейский монарх рядом стоял, да угощения народу — вот и весь праздник.

Никто уже не сомневался, в каких именно мы состоим отношениях с королём Ондолии, но ни слова дурного вьёрны ни приносили, ни глаза злого я не ловила. Всё, что интересует людей служилых — при своём остаться, а при случае, чем ещё разжиться. Я же, как законная княгиня всех устраиваю, а король большой страны, что живёт в моих покоях, внушает осторожности и одним присутствием своим напоминает — в интересах Ондолийского войска покой Эстесадо, а в интересах Ондолийского короля — его княгини.

Глава 18

Чем более времени проходило, тем задумчивее становился Файлирс, руки его крепче, а ночи наши, да и не только ночи — жарче.

Вновь разлука близится. Прощается со мной голубь мой. Когда теперь вновь свидимся…

— Эля… — я только вошла опосля омовения, завёрнутая в холстину, приблизилась к Файлирсу, что ждал меня на кровати. — Иди ко мне.

Итак же к тебе иду? Споро отжала волосы и скинув мокрые тряпки недалече от растопленного камина, прижалась к горячему телу.

Родные руки сжали меня, не выберешься.

— Не злись только и не брыкайся. Спросить хочу.

— Спрашивай, — прикрыла глаза, устраиваясь на солёной груди. Его величество поленился помывочную посетить, — чего ж мне злиться.

— Может ли так статься, что ты ведьма? — и его руки на мне вмиг потяжелели, если бы и правда опасался, что брыкаться стану.

— Пусти, — вырвалось после нечаянного тонкого крика, что рот сам издал. Рванулаи душа из тела.

Не послушался.

— Я не виню и не сужу. Просто подумай…

— А коли так бы? Что? — сглотнула тяжесть, от самого вопроса, что задал он между прочим, хоть и испугалась сперва, да быстро успокоилась.

— Ничего, — даже плечами пожал. — Просто, если есть такая вероятность, надобно силы приложить, дабы скрыть это и тебя защитить

— Пусти-сяду, — сказала скороговоркой и всё ж вырвалась из рук. Как была, нагая, села около него, лежащего, сама позволила простыни сползти вниз и будто не заметила выглянувший коричневый сосок.

За те недели, что он здесь, слушая его скупые, но меткие слова мне, вспыхивая от взглядов голодных и утоляя этот самый голод при первой же возможности, я уже уверилась, что, кажется и раньше не была краше, пока не понесла.

Облизала губы и перекинула на укрытую грудь непослушную, мокрую гриву.

— Прав ты в своих домыслах. Ведьминский дар мне от матери передался, — сказала, следя за его лицом, что не дрогнуло. Не было ни страха, ни безразличия. Желание поделиться, как ни плохо, но взвалить на него этот груз. Он сильный, сдюжит. Он всё сдюжит.

— Уверена?

Кивнула.

— Нет у меня магического резерва, только природная сила. Это ещё причина, отчего я женой твоей стать отказалась. Тут книги на всё княжество — десять штук. Из них, восемь в замке. Про ведьм коли и помнят, так сказки, в коих давно правды не осталось, а приедь я ко двору, да ещё королевой — слишком много там сведущих, учёных у тебя, а ну как против воли захотят резерв измерить…

— Давно о силе своей прознала?

— С детства, — кивнула, — матушка всё рассказала, всему обучила, что сама знала и безопасным сочла.

— А я? — палец Файлирса коснулся моего соска и принялся по груди водить. Со мной говорит такие вещи серьёзные, а глядит на полушарие.

— А ты нынче маг с безмерным резервом.

— Уверена?

Кивнула.