Рецепт дорогого удовольствия

— Она меня без ножа режет! — расстроился Петя. — Тогда, Глаш, ты иди и ищи у нее в столе все, что касается методики похудания. Давай, живенько, живенько!

Покряхтывая и постанывая, Глаша выползла в приемную и, усевшись на место Раисы Тимуровны, принялась обследовать ящики ее стола. Стол оказался настоящим складом полезных вещей. Там было все — начиная от ниток с иголками и заканчивая паяльником. Единственный ящик, в котором лежали бумаги, находился в самом низу. Поверх папок катался белый пластмассовый пузырек без опознавательных знаков. Глаша вытряхнула его вместе с бумагами, и он покатился по полу, стуча, словно погремушка.

Она подняла пузырек и ради любопытства отвинтила крышку. Внутри лежали белые круглые таблетки и свернутый в несколько раз вкладыш. «Может, Раиса Тимуровна тайком худеет с помощью какой-нибудь суперсистемы?» — подумала Глаша. Она развернула вкладыш, но по-русски там не было ни слова — бумажка была испещрена разноцветными иероглифами. «Свистнуть, что ли, для Дениса?» — подумала Глаша, но тут же решила, что без спроса неудобно. Кроме того, почти такой же вкладыш она вчера взяла у Лиды.

— Глаш, да что ж такое! — вскричал Лева Бабушкин, застав ее кверху попой на полу возле стола. — Ты будешь работать или нет? Я понимаю, что ты сейчас не в форме, но мне от этого не легче!

— Я несу-несу, — проквохтала Глаша. — Только не ори!

Саша Ашмаров, который вышел в приемную покурить, сочувственно спросил:

— И что же ты вчерась отмечала?

— Не помню, — призналась Глаша. — Кажется, я прощалась с молодостью.

— Вы с ней были только вдвоем?

— М-м… Не могу сказать с уверенностью. По крайней мере, посуда наутро оказалась побита.

— Кстати, Левка проспорил мне бутылку вина, так что сегодня вечером мы с ним идем в ресторан. Не хочешь присоединиться? Лев, ты не против?

— Я совсем не против, только с условием, что она до вечера справится с распечатками.

— Так как? — настаивал Ашмаров, топчась своими узкими ботиночками прямо возле Глашиных пальцев. — Идешь с нами?

Глаша закинула завинченный пузырек обратно в ящик и подняла голову.

Вид у Саши Ашмарова был заговорщический. «Интересно, что это на него нашло? — подумала она. — Раньше он никогда не предлагал мне идти куда-то после работы. И тут вдруг — в ресторан. Хоть и с Бабушкиным, но все равно».

Глаша стала соображать: у Ашмарова жена и ребенок, у Бабушкина вообще трое детей. Значит, ничего серьезного тут быть не может. Вероятно, с ней желают завести незатейливую интрижку. Она тотчас же представила, как будет развиваться такая интрижка и чем она может закончиться. Плачевная перспектива! Крутить роман на работе можно только в том случае, если ты уже подыскиваешь себе новое место. А если нет, не стоит испытывать судьбу.

— Я сегодня не могу, — сказала она. — У меня весь вечер занят.

— Но подлечиться-то? — не отставал Ашмаров.

— Я уже хорошо себя чувствую, — соврала Глаша.

— Значит, ты в состоянии сделать распечатки? — тут же оживился Лева.

— Да, — прокряхтела она, пытаясь подняться при помощи массивного стула Подвойской.

Потом упала на него и принялась обмахиваться обнаруженной папкой.

— Ой, что-то мне нехорошо.

— Слушай, Глаш, — смилостивился Бабушкин, — давай я сейчас ксерокопну старый текст и поработаю с ним, а ты уже потом все сделаешь, как надо. Когда очухаешься, о'кей?

— Лев, ты такой милый! — пробормотала Глаша, жмуря глаза, потому что ей больно было смотреть на свет.

— Только скажи, где у тебя оригинал?

— В моем кабинете, в сумочке, — простонала та, не в силах тронуться с места. — Там у меня куча газет, ты покопайся в них как следует.

Глаша уже второй день носила с собой рекламные газеты. День рождения племянника стремительно приближался, и ей очень хотелось потрясти его воображение. Поэтому она отыскивала объявления о курсах японского, китайского и арабского, которые попадались ей на глаза, и обводила номера телефонов красным фломастером. В выходной следовало сесть и обзвонить педагогов, чтобы выбрать тех, которые берут не слишком дорого и живут не очень далеко. Иначе Коля с женой ей, пожалуй, спасибо не скажут. А то еще возложат нее почетную обязанность транспортировать Дениса на курсы. Сама, мол, кашу заварила — сама и саночки вози.

Как только Лева скрылся в ее кабинете, Ашмаров затушил сигарету, загнув окурок кочергой. Он всегда выкуривал только половину сигареты, утешая себя тем, что так в него попадает меньше никотина. Бросил его в корзинку для мусора и оперся обеими руками о стол.

— Знаешь, Глаш, я своего предложения не снимаю, — сказал он, приблизив к ее лицу свое собственное — с глубокими карими глазами. — Как только у тебя будет настроение, сходим куда-нибудь.

Он даже не спрашивал, а констатировал факт.

— Хорошо, — просипела та, только чтобы от него отвязаться.