Рецепт дорогого удовольствия

— Песик, песик! — ласково позвала она, дрожа от возбуждения. — Песик, ко мне!

Песик очень внятно гавкнул и удвоил усилия — лапы заскребли быстро-быстро. По звуку Глаша поняла, что крышка металлическая, и сколько бы собачка ни старалась, ей не удастся проделать в ней дыру. Но даже если бы и удалось — яма была такая глубокая, что без помощи человека из нее ни за что не выбраться.

И все-таки пока собака была там, наверху, Глаша чувствовала необыкновенный душевный подъем. Потом собака ушла, и снова наступила тишина. Глаша лежала в этой абсолютной тишине и думала о том, что завтра у Дениса день рождения. Ее исчезновение испортит ребенку праздник, Кроме того, она так и не заплатила за языковые курсы. В сумочке остались объявления и еще вкладыши, которые она припасла для племянника. Те самые, что дала ей Лида.

Глаша отчетливо представила эти вкладыши — разноцветные, красивые, с нарисованным в углу красным драконом. Представила и медленно села. Точно такой же вкладыш она достала из пузырька, который выпал из стола Раисы Тимуровны. Она тогда еще подумала, что они похожи, но теперь сообразила, что ничего подобного. Они не просто похожи! Это были два одинаковых вкладыша. С красным драконом в верхнем правом углу. Скорее всего, дракон — это фирменный знак.

Глаша шаг за шагом восстановила тот день, когда ей в руки попал пузырек с белыми таблетками. Слабая догадка забрезжила в ее мозгу. Факты, события, разговоры — все стало с бешеной скоростью прокручиваться в ее голове. Догадка крепла, превращаясь в уверенность.

Черт возьми, кажется, она знает, кто напал на нее и почему! И этот человек не вернется сюда за ней. Он хочет, чтобы она умерла. Вернее, не то чтобы хочет, но рассчитывает на это.

— Но я не хочу умирать! — громко сказала Глаша.

И именно в этот самый момент услышала голоса. Сердце сделало медленный кувырок и зависло где-то в гортани, отчаянно трепеща.

— Нет, смотри, он идет прямо на пустырь! — произнес незнакомый голос, который Глаша слышала, словно сквозь слой ваты, но все-таки совершенно отчетливо.

— Никогда не видел ничего подобного!

— Смотри, возвращается! — воскликнул другой голос. Он был гораздо ближе первого, и тоже незнакомый.

И тут прямо у нее над головой раздалось знакомое поскребывание и громкое звонкое:

— Гав!

Сначала пес гавкал коротко, но потом зашелся отчаянным лаем.

Глаша, у которой пересохло в горле, затряслась и, собрав все силы, закричала:

— Помогите! На помощь! Кто-нибудь! Пожалуйста!

— Гав! Гав! — раздалось сверху, и пес закрутился на месте, стуча когтями по металлу.

— Ты слышал? Нет, ты слышал? — изумленно спросил человек, и на щель в потолке упала чья-то тень. — Тут есть кто-нибудь?

— Тут есть я! — зарыдала Глаша. Слезы, которые кончились много часов назад, неожиданно опять закапали из глаз. — Вытащите меня отсюда!

— Сейчас, сейчас! — сказали сверху. — Не суетись.

Раздалось кряхтение, крышка люка откинулась, и Глаша невольно зажмурилась. Несмотря на то что был вечер, сумеречный свет больно ударил по глазам. Наверху присвистнули. Когда Глаша смогла наконец нормально смотреть, то разглядела над собой две лохматые головы и собачью морду с высунутым языком. Собака суетилась больше всех — она бегала по краю ямы и жалобно поскуливала.

— Эй! — позвали сверху. — Вы там чего делаете?

— Я тут умираю! — сказала Глаша и почувствовала, что, если они не вытащат ее сию же секунду, она точно умрет.

— Мить, давай я буду держать тебя за ноги, — предложила одна голова другой, — а она схватится за твои руки.

Митя послушно лег на живот и начал сползать по краю ямы вниз. Пес громко дышал и облизывался, будто бы операция спасения должна была завершиться собачьей пирушкой. Не выдержав напряжения, Глаша стала подпрыгивать, чтобы поскорее ухватиться за тянущиеся к ней руки. В конце концов ей это удалось, и ее потащили вверх, кряхтя и матерясь. О бетонную стену Глаша в кровь разодрала живот, потому что была в одном лифчике без кофточки, которая служила ей ковриком и которую она забыла на дне ямы.

Наконец Глашу вытащили наверх, и она кульком свалилась на землю. Пес тотчас же бросился вперед и принялся яростно облизывать ей лицо и плечи.

— Рыжик, фу! — закричал тот человек, которого звали Митей. — Перестань!

А второй спросил:

— Как это вы, барышня, в яму попали? Да еще крышкой захлопнулись?

— На меня кто-то напал, — пробормотала Глаша, которая уже поняла, что не умрет, и от этого совершенно раскисла.

— Вы идти-то можете?

— Не знаю, — ответила она и сложила руки на саднящем животе.

— Вась, давай, тащи ее ты.

Вася наклонился и, подсунув под нее ладони, рывком поднял на руки. И тут же воскликнул:

— Батеньки! Да она вся ледяная, как покойница! Мить, давай рубашку снимай, завернем ее.

Ее действительно завернули в рубашку и куда-то понесли. Вокруг было пусто — ни деревца, ни кустика. Лишь возле самой дороги росли березы и осины.

— Сейчас на шоссе выберемся, тачку поймаем, — пояснил Вася.

— Только собаку давайте с собой возьмем! — слабым голосом сказала Глаша. — Уговорите шофера. Собаку надо взять обязательно!