Рецепт дорогого удовольствия

Глаша неожиданно вспомнила, что совсем рядом на большом одеяле отдыхала группа юношей, которые в тот момент лежали под солнцем, как овощи. Не могли же они все одновременно задремать! Значит, кто-то из них мог слышать весь ее разговор с Дукельским. Надо несколько раз съездить на плотину примерно в то же самое время и попробовать отыскать их. Если у нее будут свидетели, Дукельский непременно отвяжется. И Кайгородцеву не надо будет посылать к нему своих мальчиков с угрозами.

Тем не менее Глаша весь день думала вовсе не о Дукельском, а о предстоящих поисках Сусанны Кайгородцевой. Она понятия не имела, с какого боку подступиться к этому делу. Завтра они с Петей посетят кладбище. А дальше? Наверное, надо составить список всех ее подруг, всех родственников. Мало ли кто что про нее знает? Интересно, Петя хоть кому-нибудь еще сказал о том, что у него исчезла жена?

«А что, если он ее убил? — внезапно подумала Глаша. — Как в кино. Убил и поэтому не торопится обращаться в милицию. Ему нужно, чтобы прошло как можно больше времени. Да, но тогда зачем ему я? Может быть, он хочет проверить, не оставил ли каких-нибудь улик? Если я их найду, он меня тоже шлепнет, а улики уничтожит».

В тяжких раздумьях Глаша посмотрела на часы и ахнула. Брат должен был подвезти Дениску к половине седьмого, а уже без двадцати семь.

— А вот и твоя любимая Глафира! — радостно сообщил Коля десятилетнему сыну, завидев свою сестрицу. — Вылезай, приятель, вам дальше пешком.

Дениска боднул на прощание отца головой в плечо и побежал Глаше навстречу. Он охотно оставался с теткой, потому что она не давила на него, не заставляла есть «как положено» и разрешала смотреть по телевизор все, что он хотел. Даже кино, где целовались и громко стонали.

— Наташа заберет его в половине одиннадцатого! — крикнул Коля из окошка своего старенького, но чистенького «москвичка», как он его называл.

— Ох, Глашка, плохо иметь работающую маму и отца с ненормальным рабочим днем, — пожаловался Дениска.

— С ненормированным, — усмехнулась та.

— Ты не забыла, что у меня скоро день рождения? — неожиданно спросил Дениска. Он был такой же рыжий и серьезный, как его мать…

— Не забыла. А что ты хочешь получить в подарок?

— Русско-арабский словарь! — выпалил ребенок.

— Чего-о? — Глаша даже приостановилась. — Зачем это он тебе нужен? Ты ведь арабского не знаешь.

— Ну, вот я и буду учить!

— Миленький, но как ты сам будешь учить? У тебя ничего не получится.

— Я так и знал, — хмуро сказал Дениска. — Меня все отговаривают.

У племянника была настоящая страсть к языкам. Родители оплачивали ему частного преподавателя французского, но мальчишке все время хотелось чего-нибудь экзотического. Он тратил уйму времени на придумывание шифров и секретных кодов, срисовывал надписи с вьетнамских полотенец и, вскрыв на Новый год копилку, приобрел себе в «Библио-Глобусе» учебник финского с двумя аудиокассетами.

— Ладно, мы об этом еще с тобой поговорим, — пообещала Глаша. — Куда пойдем?

— За едой! — без колебаний ответил племянник. — Папа накормил меня чем-то ужасным.

— Чем ужасным?

— Не знаю, что это было. Оставшиеся полкастрюли он выбросил в мусоропровод, чтобы мама не увидела. Глаш, а что это за иероглифы у вас на вывеске?

— Понятия не имею. Наверное, «Я здоров!», только по-китайски.

— У вас что, врачи — китайцы? — оживился ребенок.

— Ни одного китайца, — расстроила его Глаша. — У нас даже точечный массаж делает доктор по фамилии Сидоров.

— Значит, иероглифы — это так, для лохов?

Глаша вынуждена была согласиться, что для лохов. Они зашли в магазин полуфабрикатов и купили пиццу, которая готовится в духовке. После ужина Дениска уселся смотреть телевизор, а Глаша забралась с ногами на диван и снова стала размышлять о «домашнем задании» Кайгородцева.

Петя совсем не походил на злодея. Но зачем он пытается втянуть её в дело с исчезновением жены, если не для того, чтобы подставить? Не может же он на самом деле думать, что у Глаши есть детективные способности? И почему он решил, что ей можно доверить конфиденциальную информацию? Да, они работают вместе уже больше двух лет, но никогда прежде Пете не выпадал случай убедиться в неколебимости честного Глашиного слова. Они даже не были приятелями: не пили пиво после работы, не дарили друг другу мелкие пустяки на праздники, не обменивались смешными колкостями в конце рабочего дня. Неужели Кайгородцеву и в самом деле не к кому больше обратиться?

Едва она про это подумала, как зазвонил телефон.

— Глаш, это я, — сказала трубка голосом Кайгородцева. Раздался тяжелый вздох. — У меня мандраж. Давай ты начнешь действовать завтра с утра?

— Ну… Давай, — согласилась Глаша. Больше ей все равно сказать было нечего.

— Приезжай ко мне на кладбище к десяти часам.

— К тебе на кладбище? — дрогнувшим голосом спросила та. — Ты что, уже переселился?

— Я живу рядом, — поспешно поправился Петя. — Рядом с кладбищем. Я же тебе говорил!

— Петь, ну ты вообще! — рассердилась Глаша. — У меня, между прочим, нервы.

— Глаш, у всех нервы, ты, главное, не опаздывай, тебе еще в типографию завтра после полудня.