Рецепт Екатерины Медичи

Они выходят на Курфюрстендамм — знаменитую берлинскую улицу, которую чаще называют просто — Кудамм. Как сверкают огни кабачков, ресторанов! Вот «Нельсон-ревю», где знаменитая своими рыжими волосами и скандальной славой Жозефина Бейкер командует целым выводком красоток в черных кожаных штанишках до колен, черных лифчиках и с плетками в руках, которыми они хлещут любого клиента в зависимости от желания и уплаченной суммы; вот «Эльдорадо»; вот «Старый Берлин»… Говорят, в «Старом Берлине» на каждом столике — телефонный аппарат. Никто хорошенько не знает, зачем нужен телефонный аппарат на ресторанном столике, но это считается очень шикарным. В «Старом Берлине» не протолкнуться! Перед ночными заведениями плавно прохаживаются красивые женщины. Вся их красота — лишь до первого луча рассвета, но в этих фальшивых огнях они прекрасны и заманчивы.

— Dirnen… — углом рта усмехается Теофил. — Шлюхи, берлинские шлюхи. Ничто не меняется! Никогда не думал, что буду так умиляться их виду. Они для меня примета того, что Берлин остается Берлином.

— А как ты вообще воспринимаешь город своего детства, Теофил?

— Город не изменился. Хотя появление этого нового вида связи — передачи изображения на расстояние — меня поразило, конечно. Слышал о нем?

— Ты имеешь в виду телевидение? — уточняет Георгий. — Да, удивительная вещь. Трудно поверить! Не далее как вчера я прочел в газете, что когда ваш новый рейхсканцлер принимал присягу, все, имеющие видеоприемники, могли наблюдать это событие, не выходя из дома. Поразительно! В статье также говорилось, что через два года состоится Всемирная выставка в Париже, и ваши инженеры намерены там блеснуть своим техническим новшеством. А впрочем, говорят, телевидение изобрел русский…

— Гордишься? — Теофил шутливо подталкивает приятеля в бок. — Вообще-то странно, что нас так удивляет какая-то техническая новинка. Ну, подумаешь: сначала была передача звука на расстоянии, затем вполне естественно следует передача изображения. Это всего лишь работа машин. Мы с тобой знаем о гораздо более чудесных возможностях человеческого интеллекта и силы духа. Но к ним мы привыкли, мы их как нечто само собой разумеющееся воспринимали. И одним темным вечером 1918 года в Петрограде мы должны были…

— Не надо, — прерывает его Георгий. — Прошло пятнадцать лет, верно, но я до сих пор чувствую себя дезертиром, сбежавшим с поля боя.

— Ты выносил с поля боя раненого товарища, — говорит Теофил. — Ты разве забыл?

— Помню, помню, — вяло откликается Георгий, и некоторое время они идут дальше в молчании, которое тяготит обоих.

— Что касается берлинцев, — наконец произносит как ни в чем не бывало Теофил, — то они, у меня складывается такое впечатление, все так или иначе хватили наркотика гитлеризма. Эти штурмовики с вдохновенными лицами монахов-воинов Средневековья… Боюсь, их вдохновения хватит ненадолго. По-моему, они хотят ввести своего рода большевизм — с сапогами, но без мозгов, без начетничества, без мелодекламации классиков марксизма… Это прельщает многих.

— Без мелодекламации не обойдется, помяни мое слово, — говорит Георгий. — Только вместо Маркса в Германии станут к месту и не к месту цитировать вашего фюрера, великого вождя нового племени.

— О да, этот человек способен далеко завести Германию, — задумчиво кивает Теофил. — Примерно неделю назад — жаль, что тебя еще не было в Берлине, — я наблюдал факельное шествие коричневых. Я будто видел пылающего змея. Как бы он не поджег ту землю, по которой ползет. Погасить тот пожар будет трудно, а может быть, и вовсе невозможно. Какая там «Лили Марлен»! Скоро эта песенка попадет в разряд запрещенных, потому что слишком сентиментальна. Они поют совсем другое! — И он вполголоса заводит:

Дрожат одряхлевшие кости
Земли перед боем святым.
Сомненье и робость отбросьте,
На приступ — и мы победим!
Нет цели светлей и желанней,
Мы вдребезги мир разобьем.
Сегодня мы взяли Германию,
А завтра всю землю возьмем!

— Да, пожар будет нешуточный. Искры уже летят, — говорит Георгий. — Первые меры против евреев…

— Ну, это я еще способен понять! — вдруг весело прерывает его Теофил. — Ладно, хватит. Не будем о печальном в такой чудесный вечер! Посмотри, какие красотки, и все домогаются нас…

Да, в самом деле, на двух мужчин обрушивается со всех сторон град самых заманчивых предложений: они элегантны, хорошо одеты, наверное, они богаты — выгодные клиенты!

Но выгодные клиенты все так же идут мимо «ночных бабочек». Правда, Теофил, как бы извиняясь, улыбается в ответ, а Георгий смущенно молчит и опускает глаза.

— Ищете мальчиков, красавчики? — наконец выкрикивает им вслед какая-то раздосадованная девица. — Тогда вам дальше, к маленьким пижонам!

— К пижонам? — недоуменно переспрашивает Георгий и тотчас понимает, о чем она говорит, увидев вывеску, на которой написано: «Mon petit pigeon».