Рецепт от безумия

Я так долго вспоминал, что она начала хохотать. Мы стояли в подъезде до утра. Мы рассказывали друг другу все, что могли: я — о себе, она — о себе. Это была одна из тех странных женщин, которые не выходят замуж для того, чтобы выйти, и поэтому в свои двадцать шесть она ни разу там не побывала. Потом, попрощавшись, мы договорились встретиться снова в школе.

Я шел по городу и страдал от того, что соврал о своем возрасте. И еще периодически кусал пальцы, ведь у нее уже была первая любовь. Я никогда не думал, что это так больно. И снова новое и совсем непонятное чувство. Сколько же их будет — этих новых чувств в жизни? Наверное, много, до самого последнего дня. Я любил. Но как с самого первого мгновения была отравлена моя первая любовь!

На работу я решил не идти. Мастера КИПа себе могли иногда такое позволить. Зайдя в коммуналку, я услышал какие-то вопли и причитания — очередной скандал. Опять кто-то у кого-то украл мыло. А может, снова не поделили тараканов.

Молчать — и по комнатам! — рявкнул я. В коммуналке меня уважали. А когда узнали, что мне только шестнадцать, то дядя Хаим, в ужасе всплеснув руками, воскликнул:

Что же дальше вырастет из этого мальчика?

Да, жизнь в коммуналке была непростой. Туалет с ванной всегда был перегружен. Очереди надоели и так. Но самая длинная и постоянная очередь была именно возле этих дверей.

Коммуналка — удивительная наука… Все и всех ненавидел дядя Хаим. Каждый день он желал братьям по коммуналке столько, что если бы, не дай Бог, у него оказались экстрасенсорные способности, то от нас бы давно ничего не осталось. Но главное не это. Двадцать раз дети пытались забрать его к себе, но не смогли этого сделать. Впрочем, однажды за какие-то заслуги государство вспомнило о нем и выделило квартиру, так что дядюшке Хаиму поневоле пришлось выехать, чтобы уступить место очередному счастливцу, который не имел даже коммуналки. Дядюшка Хаим на прощание со слезами целовал каждую ступеньку заплеванной лестницы и даже кому-то оставил в наследство свою личную крышку от унитаза. Ох и загадочные существа — люди… И если кого-нибудь слишком интересует мистика, ради Бога, поверьте: не оглядывайтесь на далекий Тибет, не задумывайтесь о монастырях и общинах, там все просто и понятно, поживите в обыкновенной коммуналке.

Снова школа. Оказывается, и в школу можно идти с бьющимся сердцем и трясущимися руками. Почему на первый урок она не пришла? Это был самый длинный, самый отвратительный урок в моей жизни. Как я жалел, что она не в моем классе! На переменке я, как сумасшедший, бродил вокруг шкоды. Где же она, где? Вот она, женщина, ради которой я готов на все. Да что же это со мной? Сердце лупило так, как будто хотело выскочить. Что же она со мной сделала? А если не она, то кто? Как назвать это очередное чудо?

Мне все время хотелось целовать ей руки, прижиматься к ладошкам губами и не отрываться от них никогда, целовать игрушечные пальчики, только и способные, казалось, ласкать меня.

И вдруг удивительные слова: "Знаешь, милый, а ну ее, эту школу! Пошли ко мне! У меня сегодня никого".

И вот ее дом, двухкомнатная квартира, ее комната, красиво обставленная, ведь она была уже взрослая женщина. Работала начальником смены ОТК, что-то там контролировала. С моими сорока рублями ученика КИПа эта комната была просто непостижима.

Мы сейчас напьемся кофе, — объявила Оленька. — У меня есть прекрасная музыка… У меня даже есть борщ собственного приготовления.

"Какой борщ, какой кофе, какая музыка!" — мелькнуло у меня в голове. Я хотел только одного — любить! А любить я умел.

Я схватил и повалил ее на огромное красное одеяло.

Так сразу? — удивилась она.

Какое сразу, любимая, — бормотал я. — Мы столько ехали, столько ехали! А сколько шли!

Она захохотала, но через несколько мгновений с удивлением уставилась на меня, а потом, жарко прижав к себе, объявила мне, что я — Бог!

Я готов быть кем угодно, лишь бы ей было хорошо, лишь бы она любила меня и никогда не оттолкнула от себя.

Потом она взмолилась, хватит, а я не отпускал ее. Через несколько мгновений она начала умолять любить еще. Глупая, она просила еще. Я мог бы любить ее до самой смерти, не останавливаясь ни на секунду. Никогда мне ни с кем не было так легко и хорошо. Если она чего-то не могла, то, не стесняясь, училась сразу. У нее было удивительное качество — она всегда говорила правду. Она восхищалась мной, и я был счастлив.

Тогда я ощутил впервые преимущества того, что женщина маленькая. Как легко и удобно было ее любить… Я вспомнил, как мне тяжело было в коммуналке с толкательницей ядра. Еще я с ужасом чувствовал, что та, которую я люблю, мало любит меня. А может, всем влюбленным так кажется?

Это была первая женщина, которую я не презирал, перед которой преклонялся.

Мы, уставшие и обалдевшие, лежали в постели, любуясь друг другом. Удивительная девчонка с прозрачной кожей, совершенно ровной и белой, без пятнышка и волоска, детские плечи и абсолютно без грудей, но это почему-то приводило в восторг. Какое-то неземное создание! Я схватил ее на руки и начал кружиться на месте.