Рецепты Апиция. Миссия (III)

Старик смотрел в самую суть: что пугает людей больше всего? Благие боги управляют более-менее повседневными вещами, но когда речь касается богов ночи, в разум проникает первобытный ужас. Ни один цивилизованный римлянин не может остаться спокойным, если у него на пути встаёт, например, бог внезапной смерти.

Нет, смерти римляне не боятся. По крайней мере достойные граждане, кои всё-таки присутствуют среди сброда. Только никто не хочет смерти бесславной, а именно она и чудится грабителям. Того хуже, если этот бог отвернётся от тебя, ведь тогда познаешь, что смерть может быть не наказанием, а избавлением. Как для тех бедолаг, что трудятся на землях Апиция.

А ещё больше не хочется ссориться с богом сна: кто подарит отдохновение телу и разуму перед следующим тяжёлым днём? Что если во снах придут самые жуткие страхи? Что если тело останется разбитым, как когда лёг спасть?

Не самые приятные соперники. В то, что Апиций сам, без помощи покровителей, мог окутать целый регион туманом, никто не верил. Даже силы Минервы хватает лишь на несколько миль.

А потом и в самом деле начались кошмары и во сне, и на яву.

Все, кто хоть чуть-чуть соприкоснулся с туманом, вдохнул хотя бы малую его крупицу, начали страдать от ужасных ночных видений. Настолько жутких, что даже Фантазусу (exp.: римский аналог Морфея) такое не приписать, не говоря уже о ком-то из младших из сомний. Уж слишком они реалистичны, и остаются в памяти, будто не во сне всё происходило, а наяву.

Деформированные страшные существа, смерти от невиданных причин, чудовищные пытки, применённые с неведомой фантазией и изобретательностью. Города в огне, родственники, сожранные чудовищами из бездны - вот далеко не полный перечень того, что приходится испытывать каждую ночь, пока фламин Минервы советуется с покровительницей уже на протяжении нескольких дней и ночей.

Она может защитить от Сомнуса, но далеко не все могут разместиться вблизи статуи. По этой причине часть войска разбрелась по близлежащим храмам других богов, что тоже помогает, но это довольно отдалённая провинция, да ещё и пострадавшая от извержения. Даже десятая часть пришедших грабить Габиев не находит покой.

Да и покой без главной функции сна - отдыха - тоже не слишком радует. Ну да, ты больше не переживаешь ужасы бытия, а лежишь поленом. Глаза закрылись, глаза открылись. Только время изменилось, а тело и разум все такие же уставшие.

Хорошо ещё Морс не демонстрирует своего недовольства, хотя некоторые из страдающих, наверное, согласились бы на такое избавление от недовольства его брата Сомнуса.

Тайно, а где-то и без стеснения, образовались группы, поклоняющиеся Сомнусу и возносящие ему молитвы на протяжении всей ночи. В таком кругу молящихся можно рассчитывать на «правильный» сон, если достаточно искренне принести ему жертвы под слова раскаяния... и обещание покинуть армию.

Впрочем, Минерва не ревновала. Она, как богиня мудрости и воительница, даже одобрила эту хитрость. Её цель не божественные братья, с ними ей нечего делить, кроме их подопечного. Как только она поглотит его никчёмную жизнь, то её гнев будет утолён.

Блокада Кампании продолжалась около месяца. Люди хватали всех выходящих из волшебного тумана, рассчитывая поймать людей, близких к Апицию. Но все в один голос твердили, что ничего не знают о нём. С точки зрения местных, туманом покрыта только та область, что находится за насыпной стеной. Они вообще не видят той пелены, которая остановила даже тех, кто нёс изваяние Минервы.

Люди начали шептаться, их вера во всемогущество покровительницы начала давать трещину. Если можно отречься от неё и получить избавление от ночных мук, то, многие так и сделали. Страх перед предводительницей больше не играл важной роли. Людей держала только жажда наживы, уже частично удовлетворённая за время пути и стоянки.

На счастье этих слабоумных и слабоверных, через месяц прибыл сам богоравный император Домициан со своим знаменитым легионом, состоящим из одарённых и иудейских сектантов, которым не страшны даже чужие боги.

Эти истории все знают наизусть, их показывают уличные артисты в Риме.

Толпа мародёров радостно приветствовала императора, восседающего на красной кобылице великой стати, ступающей так, что даже трава под её копытами не пригибается. Она словно парит по воздуху. Да и этого нельзя исключить, ведь и её божественное происхождение тоже известно многим.

Но император лишь бросил гневное: «Маловерные!», - и первым делом отправился поклониться Минерве.

- Я рада, что ты раскаялся мой самый возлюбленный из смертных, почти равный нам, богам, - этот голос услышали все, от него даже дрогнул туман Апиция.

Император, преклонивший одно колено и опустивший голову перед Минервой, хлопнул себя кулаком в грудь:

- Приказывай, о великая!

На мраморном лице изваяния появилась довольная улыбка, но она замолчала на какое-то время. Никто не сомневался в том, что разговор ещё не закончен. Не было сомнений в присутствии богини. Она смотрела в сердца каждого, проверяла их решимость и готовность действовать.