Рецепты сладкой мести

Марат шагнул к черному джипу, припаркованному под кустом облетевшей акации, и произнес:

— Поехали дальше, Кот. Константин Федорович ждет.

Когда джип с разместившейся троицей помчался по загаженному строительным мусором пустырю, начавшемуся за окраинной пятиэтажкой, Котов даже не попытался поглядеть назад, чтобы проверить, есть ли хвост за тачкой. Кивок мужика в бандане наверняка обозначал: «Все чисто, Марат Ибрагимович. Слежки не было».

Почему дико богатый Костя не продал домик в не самом престижном районе Подмосковья, Котов, один из немногих, пожалуй, понимал: Топляк здесь ностальгировал. По безбашенным голодным временам начала девяностых, когда по-волчьи рвал чужих и даже ближних, когда кровь закипала при виде оголившегося женского бедра. Сейчас, в пятьдесят с приличным гаком, так и стриптиз его уже, поди, не зажигает. А банька в цоколе еще помнит, помнит стоны-хрипы-вздохи…

Хотя деревянную обшивку предбанника подвальной сауны Топляк все же обновил. И небольшой бассейн, кажется, поменял оттенок керамической плитки. Вроде бы раньше в сложном тоне «морская волна» было больше зелени, сейчас вода казалась более сочной, яркой, практически лазоревой.

Да, точно, орнамент дна теперь другой. Тогда русалки там резвились, сейчас дельфины плавниками воду режут…

Погруженный в воспоминания Котов замедлил шаг, проходя мимо бассейна к повороту, за которым, в глубокой нише, располагался деревянный стол и лавки. Внезапно перламутровые блики плитки показались ему зябкими, лучи погруженных в воду ламп как будто выбросили ледяные иглы, бассейн оброс шипастым инеем… Припомнился неподтвержденный слух: когда-то Костя притопил в этом бассейне борзую проститутку…

Дьявол, как не вовремя-то! Резко отогнав вызванное памятью наваждение, Котов повернул за угол, и на него обрушился густой бас Тополева:

— Кот, дорогой, ну наконец-то! Садись, садись, располагайся… Заждался я тебя, пропавшего…

Невысокий плотный Костя, запахивая белоснежный халат на тугом брюшке, привставал из-за накрытого стола. Его радушие вполне можно было принять за чистую монету: накрытый стол ломился, в запотевшем графине дожидалась водочка, сам Костя уже баловался коньячком. Из простецкого граненого стакана. Ностальгировал, видать, по полной.

— Ну, здравствуй, друг, — рассыпался Тополев. — Марат! — рявкнул неожиданно. — Прими-ка у Кота одежду.

Игнат неторопливо стянул с себя куртку и протянул ее появившемуся из-за угла борцу. Оставшись в пиджаке, одернул его рукава, поддернул джинсы и сел напротив добродушно скалившегося Тополева.

— Ну? — спросил тот. — Накатим, Кот? За встречу. Коньяк, водка?

Марат, на предплечье которого, словно полотенце официанта, повисла куртка Котова, вопросительно задрал прочерченные шрамами брови.

— Коньячку, — подумав, выбрал Игнат. Пока подручный Тополева наполнял второй стакан, Котов стянул с тарелки бутерброд с икрой и начал его мрачно пережевывать.

На Костю не смотрел. Спрашивать «Зачем устроил этот цирк? Пригласил в одно место, потом, как чемодан, в другое переправил», пожалуй, глупо. Игнат, приподнявшись с лавки, достал из кармана джинсов бархатный футляр, поставил его перед Тополевым и только тогда прямо посмотрел в его глаза.

Но Костя, крайне удивив гостя, к футляру даже не притронулся. Вытягивая вперед нижнюю губу, задумчиво рассматривал недовольного приятеля.

— Что-то не так? — поинтересовался жующий Котов.

Топляк не ответил. Показал взглядом на наполненный наполовину стакан Игната и подождал, пока тот его поднимет.

Чокнулись. За встречу.

Выпили.

— Закусывай, — предложил Тополев. — Рыбка, мясо… Шашлык, правда, немного остыл. Но ребята подогреют.

— Спасибо, я сыт. Давай о деле.

— О деле так о деле, — легко согласился Тополев и, устраиваясь поудобнее, сел полубоком. Закинул ногу на ногу, прикрыл волосатое колено полой мягкого халата. Податливого и ласкового, как бывавшие здесь девушки. — Открой! — указал взглядом на коробочку.

Кот, налегая грудью на стол, дотянулся до футляра, медленно, неторопливо откинул бархатную крышечку… Внутри коробочки как будто разгорелось пламя: в атласной ложбинке, пуская искры во все стороны, лежал крупный розовый бриллиант. «Поцелуй сильфиды».

Котов плавно развернул раскрытый футляр к Тополеву. Но не подвинул. Уже убедился, что Костя почему-то не хочет до него дотрагиваться. Не собирается брать в руки многомиллионный камень, которого желал так страстно, что был готов отдать очень, очень неплохие деньги за ворованный алмаз. Глаз от «сильфиды» отвести не мог, но коротких жадных пальцев не протягивал. Только губы несколько раз облизнул и, самостоятельно налив себе коньяк, метко выплеснул его в горло.

Закашлявшись, закусил ломтиком дырчатого сыра.