Рецидив

Кофе чуть не убежал, сажусь на подоконник, на часах шесть утра, тянусь за пачкой сигарет, беру, но только держу в руках. За окном осень, сыро, дождливо, как же я ненавижу такую погоду, хочется удавиться. Но это надо было делать раньше. Окна выходят на проспект, крепкий кофе обжигает горло, в голове словно вата, как у плюшевой игрушки, ни одной здравой мысли.

Посмотрела на портмоне, что лежал нетронутым на столе. Зря все-таки я его взяла. Все-таки закурила, приоткрыла форточку, отпила кофе. Накрапывал противный дождь, потерла виски. Соседи Шиловы втянули ее в сомнительную историю, два брата-акробата, они реально мне как родные братья. Именно они стали тогда ближе всех, именно на груди Свята я рыдала и кусала губы в кровь, толком не могла ничего сказать, после отпустившего ступора и шока.

Свят все понял, без слов.

— Хочешь, я убью его? Похороним на окраине самого заброшенного кладбища, под забором.

Я тогда отчетливо расслышала эти слова сквозь пелену белого шума, что стоял в ушах. Но промолчала. А потом он, взрослый парень, повел меня к гинекологу, четырнадцатилетнюю девчонку. Я жила тогда две недели у них, боялась выходить, смотреть на дверь квартиры, которая стала для меня с отчимом новым домом, после роскошной квартиры и неудачного побега от людей, что преследовали его.

Мама ушла еще раньше, я даже завидовала ей, что она не видела всего того, что произошло и происходило потом.

Достала телефон, восемь пропущенных от Жоры и три от подруги, несколько сообщений от него же и Стаськи. Жора, толстый боров, наверняка, был в гневе, что я не доработала смену и свалила, ну, уж извини, так получилось. Сообщения даже читать не стала, ничего хорошего он не напишет. А вот Стаськи были любопытными. Моя добрая, милая девочка Стаська, рыжая лисичка, непонятно как попавшая в эту адскую клоаку, кишащую гадами, волновалась за меня.

“Искал Коваль, говорил, что тебя хочет к себе Шакал”

— Вот же, сука!

Чего ему приспичило то? Я всячески пряталась от него посдении две неделе, отмазывалась как могда, но Шкал парень стойкий.

Зачем я только повелась на “великое дело” Шиловых, как они говорили? Полгода кручу задом в “Шкале”, хотя, в этом были свои плюсы, я люблю танцевать. Одна из лучших танцевальных школ города, пять лет ежедневных тренировок. Я жила только танцами, в голове была только музыка, под которую я танцую. Вот, хоть пригодилось мое умение. Там и платят больше, чем в тех местах, где я долго не задерживалась, в силу своего скверного характера.

Вздрагиваю. Трель дверного звонка эхом проносится по моей старенькой хрущевке. Даже не сразу поняла, что звонят в дверь, сто лет не слышала этот звук. Сигарета давно истлела в руках, выкинула в форточку фильтр, отпила остывший кофе.

Звонок повторился, быстро соображаю, где лежат мои вещи, спрятанные, отложенные деньги. Закидываю портмоне Морозова в старую духовку. Подхожу к двери, прислушиваясь, но ничего не слышу. Если бы это был Свят или Жека, они бы постучали.

Открываю. Владелец портмоне, мои два неожиданных оргазма, стоит и внимательно смотрит на меня. Свежий, бодрый, темная водолазка, джинсы, кожанка. И откуда такая щедрость в шесть утра? Ненавижу таких людей. Даже чувствую его запах.

— Доброе утро, дикая. Выспалась?

Пытаюсь понять, как он настроен, но в голосе нет претензий и злобы.

— Ты пришел, чтоб пожелать мне доброго утра?

— Я много, что могу тебе пожелать, Майер Агата Андреевна, и все эти пожелания могут сбыться. Ты хочешь этого?

Облокотилась на открытую дверь, еще пристальнее посмотрела в глаза мужчине, голубые, красивые они у него. Четкий профиль, чуть полноватые губы, такой истинный ариец, из него бы в фашистской Германии вышел отличный офицер Вермахта.

— Это угроза?

— Ты как думаешь?

— Думаю, тебе не стоило приходить. Я не приглашала.

Хочу закрыть пред его носом дверь, но он не дает. Слышу за его спиной шум, замок соседской двери открывается. По спине проносится холод, если сейчас кто-то из братьев Шиловых выйдет, то этот образец лучшей из нации их точно узнает. Мужчина хочет обернуться на шум, но я не даю, хватаю его за куртку и затаскиваю в квартиру.

— Эй, дикая, полегче. Вспомнила, что соскучилась?

Глава 10 Глеб

Глеб

— Егор, дай наличных, у меня увели бумажник.

Воронцов снова смотрит удивленными глазами, вот если он сейчас начнет ржать, как с “Ягуаром”, то будет совсем не смешно для меня.

— Господи, да что ж такое твориться-то люди добрые? У моего начальника охраны увели бумажник, а еще «Ягуар» недавно. Тебе, может, охранника личного нанять?

Он так картинно всплеснул руками, ну, чисто драматический театр плачет по такому актеру.

— Может, собаку с милицией вызвать, или ОМОН, группу захвата и зачистки, пусть ищут.

— Егор Ильич, завязывай.

— Завязал. На, нищета ты моя непутевая.

Выхожу на улицу, воздух морозный и влажный, закуриваю, смотрю в темное небо, ни одной звезды, все затянуто. Из головы все не выходит эта дикая девчонка, хорошо, телефон не увела.

— Привет, друг, не разбудил?

— Конечно, разбудил, Морозов, у тебя никогда не было совести.

— Извини, брат, дела срочные.

— Говори.