Рецидив

Сильные руки легко рвут кожаный лиф, оттягивая его вниз, освобождая грудь. Вскрикиваю от неожиданности, соски уже твердые, грудь дрожит. Не знаю, от чего больше, от возбуждения или непонятного страха. Надо оттолкнуть, позвать охрану. Надо уйти. Сейчас. Пока не поздно.

Не могу. Или не хочу?

Не сейчас, когда его губы накрывают сосок, а руки сжимают грудь. Мне двадцать три года, я давно не девственница, но ни один мужик так не накрывал сознание и не будил во мне спящих демонов порока. Я вообще не любила секс, принимала, как неизбежное, Шакал давал мне за него защиту, лишь поэтому я терпела его ласки, стиснув зубы. Губы терзают мой сосок, а я подставляю второй, сжимая шею мужчины, оставляя на ней царапины от ногтей.

Господи, господи! Дай мне сил. Веду себя, как шалава, он ведь именно за этим пришел. Вот Жора будет смеется в голос. Камеры. Черт, камеры. Смотрю в мигающий огонек в углу, но лишь прикусываю губы и стону, когда он прикусывает сосок, тут же зализывает укус.

Глава 6 Глеб

Глеб

У нее безумно вкусная грудь. Такие возбужденные, тугие соски. Покусываю их и тут же зализывая укусы, слушая сквозь музыку ее стоны. Она так откровенно кончала, а я даже не трогал ее, только сквозь кожу шорт чувствовал, какая она там горячая.

Дерзкая малышка. Смотрел за тем, как она ведет телом, а самого вело в сторону словно пьяного. Ничего особенного она не делала, даже не старалась. Но я вцепился в полупустой бокал до побелевших костяшек, думал, треснет в руке.

Красивая. Очень красивая. Но сейчас, когда она крутилась у шеста, ей было похуй на всех и все. Вглядываюсь в татуировки. Лицо девушки во все правое бедро. Грустное лицо, увядшие розы. Развернулась спиной, на левом плече одно крыло, почти на половине спины и предплечья.

Какая занятная девочка. Падший ангел с одним крылом.

Когда подошла и села сверху, не удержался, положил ладонь на ее бедро. Кожа гладкая, теплая, но пальцы обожгло, словно кипятком. Глубоко вдохнул, повел подбородком. Чуть уловимый аромат роз, словно тех роз, что набиты на ее теле. Вторая рука легла на ее бедро, и обе накрыли упругие ягодица.

Хотелось сгрести ее, перевернуть, уложить на спину, заглянуть в глаза. А больше всего поддаться накатывающей похоти, не контролировать себя, отпустить, просто погрузить в нее свой член и вытрахать то надменное безразличие, с которым она вошла в комнату.

Но не выдаю ни чем свои эмоции. Это не про меня. Четкий контроль всего. Слов, движений, держу их в тугой узде. Девочка двигается, трется о мой стояк. Ее тело так идеально сливается с моим. Ловлю свой кайф от ее эмоций, она так откровенно тихо стонет. Тело трясет в моих руках. Запах роз становится более отчетливым.

Я чувствую ее голод и страх. Как она пытается все это скрыть. Но то, как она кончила на моих коленях, было шоком для нее самой. А так сопротивлялась в начале, мол, я не танцую приваты, я не такая. А сейчас кусала губы, содрогаясь всем телом.

Помогаю ей, готов сам кончить в свое белье. Горячая плоть под ладонью, несколько движений. Мои губы на ее, словно начало бесконечного падения. Ее губы-вкус моего греха. Ее стоны-крик моего голода.

Смотрит затуманенным взглядом на меня, они у нее голубые с серой дымкой. Даже в темноте вижу их блеск. Рву совершенно не нужный ей лиф, впиваюсь в грудь. Царапает шею. Точно, дикая.

Резко переворачиваю ее на спину, не успевает даже понять, что произошло, удивленно смотрит. Нависаю, снова всматриваюсь в глаза, сжимая пальцами ее скулы. Точно она, та заложница с разбитой дороге в красном берете. Ее портрет, нарисованный криминалистом с моих слов висит у меня дома. Но была ли она там заложницей? Или все это был спектакль специально для меня?

Девочка тяжело дышит, провожу по ее щеке носом, вдыхая запах секса, которым она вся пропитана. Нашего секса. Рву пуговицы на шортах.

— Сними, иначе разорву все.

Ерзает подо мной, блядские шорты слишком плотно сидят на ней, кожа влажная, высокие ботинки тоже мешают. Сука! Смотрю, плотно сжав челюсть, на ее обнаженное тело, в пупке блестит камушек пирсинга, кожа отливает в полумраке бронзой. Идеальная. Совершенная.

Провожу рукой по внутренней стороне бедра, она смотрит, словно никогда не видела мужика. Живот дрожит, соски торчат. Не хочу торопиться, звон бляшки ремня, надрываю презерватив зубами, не гладя, раскатываю его по освобожденному из брюк члену. Девочка все лежит и смотрит на меня своими огромными глазами. Что в них больше, страха, предвкушения, желания? Не могу понять.

Пальцами касаюсь раскрытой плоти. Она такая горячая и мокрая, приоткрывает пухлые губки, раздвигает колени шире, когда по кругу глажу ее клитор. Но тормоза окончательно срывает, наваливаюсь сверху, подминая под себя, приподнимаю за ягодицы. Сразу вхожу на всю длину, при этом засасывая сосок.

Кричит. Вбиваюсь в тугую плоть. Такая горячая. Такая узкая. Такая влажная. Ее руки срывают на моей рубашке пуговицы.

— Сними, иначе сама порву.