Рецидив

— Он сам себя так назвал. Его напарника звали Тромб. Их задача — вернуть хаур и зачистить свидетелей «синдорского феномена». Хотя последнее — моё мнение.

— Понятно. Вы уверены, что это безопасно? — Спицын поднёс к глазам хаур.

— В каком смысле?

— Ну, он посылает… куда-то… а там, к примеру, питомник со змеями.

— Возможно, и питомник, — усмехнулся Евгений. — А возможно, и что-нибудь посерьёзней.

— И всё-таки Одинцов рискнул.

— Не счесть, сколько раз майор Одинцов рисковал своей жизнью. Думаю, хаур запрограммирован и посылает объекты туда, где питомника со змеями нет. Иначе этот парень, с кем рубились Сава и командир, не сбежал бы туда.

— Логично. Как он работает?

— Наводите аппарат с помощью видоискателя, вот экранчик, потом нажимаете три кнопки, синюю, фиолетовую и красную.

— И всё?

— Вы же изучали первый хаур.

— Он… разрядился.

— Способ управления точно такой же.

— Сможете послать меня?

— Вас? — удивился Евгений. — Зачем?

— Не задавайте дурацких вопросов, лейтенант, — сверкнул глазами Спицын, уловив в тоне Жарницкого обидные пренебрежительные нотки. — Да или нет?

— Без проблем.

Спицын подозвал командира отряда по фамилии Петров:

— Останетесь до прибытия Водовозина, всё ему объясните.

— Товарищ полковник…

— Отставить разговоры! Оружие мне!

— Мы не брали пэпэ[12].

— Давай свой «хохлик».

Петров протянул ему пистолет «Хеклер и Кох» с удобной эргономичной рукоятью.

— Запаска.

Полковнику дали запасную обойму.

— Пока, ребятки, не поминайте лихом. — Спицын повернулся к Жарницкому. — Отправляй.

Евгений взял хаур, навёл, пробежался пальцем по кнопкам запуска.

Спицын исчез.

По кругу оперативников Петрова прошло движение, на лицах молодых ребят отразилось удивление пополам с недоверием и ожиданием, словно они наблюдали за фокусниками и ждали объяснения фокуса. Но фокус удался на славу, полковник не вернулся.

— Теперь меня, — сунул Жарницкий «ракетницу» командиру оперативного отряда.

— Но полковник приказал… — растерялся молодой человек.

— Он тебе приказал, а не мне, у меня своё начальство. Наведёшь, нажми вот эти кнопочки, одну за другой, только не перепутай.

— Вы уверены…

— Не ссы, я сам за себя отвечаю, да и твоему полковнику помогу, ежели что. Жми!

Петров справился с волнением, направил дуло хаура на Жарницкого.

— Когда вас ждать?

— В шесть часов вечера после войны, — пошутил Евгений.

Молодой человек осторожно потыкал пальцем в бугорки на торце «ракетницы».

Сверкнувшая вспышка унесла лейтенанта в неведомые измерения.

— Когда их ждать? — дошло до Петрова.

— После войны, — хмыкнул один из оставшихся оперативников спецназа, переводя ошалелый взгляд с «ракетницы» на то место, где стоял Жарницкий, и обратно.

Йонгван, провинция Чолла-Намдо,

Южная Корея

12 июля, раннее утро

Южная Корея в начале двадцать первого века имела не так уж и много ядерных электростанций, зато каждая из них содержала не один-два, а по четыре-шесть энергоблоков. Три станции к две тысячи тринадцатому году увеличили количество реакторов до восьми каждая в городах Йонгван и Ульджин.

В отличие от старых электростанций с ядерными реакторами PWR, срок эксплуатации которых уже заканчивался, новые реакторы, запущенные в две тысячи тринадцатом и четырнадцатом годах, были образцом эффективности и безопасности, подтверждая мнение экспертов МАГАТЭ, что конструкции АЭС Южной Кореи на сегодняшний день созданы на основе самых передовых идей в мире.

Реакторы типа APR-1400 имели на сорок процентов большую мощность, чем предыдущие модели, и множество дополнительных функций безопасности. К тому же, по данным южнокорейского Министерства экономики, затраты на топливо для APR-1400 оказались на двадцать три процента ниже, чем у новейших французских реакторов EPR компании Areva, считавшихся наравне с русскими самыми современными и экономичными.

Немаловажным оказалось и то обстоятельство, что южнокорейские АЭС постоянно демонстрировали самую низкую частоту аварийных отключений по сравнению с другими странами, хотя были спроектированы, построены и эксплуатировались без привлечения иностранных специалистов.

Именно они первыми в мире разработали жидкометаллические быстрые «трансмутационные» реакторы мощностью в полтора и два гигаватта и не собирались останавливаться на достигнутом. К примеру, реакторы Син Кори в городе Киджан должны были достичь к две тысячи двадцать пятому году рекордной мощности в пять гигаватт. Старые же реакторы типа CANDU и PWR должны были постепенно выводиться из эксплуатации и разбираться.

Кроме того, Южная Корея планировала не только себя снабжать электроэнергией, увеличивая долю атомных электростанций, но и экспортировать свои ядерные технологии, собираясь к две тысячи тридцатому году довести экспорт до восьмидесяти ядерных реакторов. Фукусимская ядерная авария в Японии в марте две тысячи одиннадцатого года сильно обеспокоила мировое сообщество, но Южная Корея осталась убеждённым сторонником ядерной энергетики.