Ретт Батлер

— Не сомневаюсь, он желал видеть кубинцев свободными от испанской тирании, но… — хмыкнул торговец, — вряд ли он оставался равнодушен к испанскому золоту. Впрочем, Батлер был тогда молодым человеком. Не старше, чем вы теперь.

— А он… был женат?

Николет пожал плечами.

Батлер содержал девушку-креолку. Из семьи Гайер, очень красивую.

— Ее звали… Красотка?

— Ее звали Диди. Когда он был в отъезде, Диди умерла, прерывая беременность. А Батлер и не догадывался, что она носила его ребенка. Скорбь сблизила его с Гайерами. Теперь они попросили Батлера помочь разрешить деликатный вопрос на балу квартеронок, — заключил Николет.

Гнев — блюдо со множеством приправ. Поэтому Тэзвелл Уотлинг сопроводил миссис Батлер на бал квартеронок со смешанными чувствами: ярость мешалась со стыдом и предвкушением реакции Батлера.

На следующее утро, когда Тэз прибыл в контору, Николет был уже там.

На приветствие он не ответил, продолжая писать что-то в гроссбухе.

— Сэр…

Николет с силой захлопнул бухгалтерскую книгу.

— Вы много трудились и хорошо освоили дело. Я собирался оставить его на вас. Но, живя в Батон-Руже, как я могу знать, займетесь ли вы отгрузкой хлопка или скандалами?

Тэзвелл Уотлинг положил книгу заказов на стол своего работодателя.

— Я был глупцом, сэр. И весьма сожалею как о том, что совершил вчера вечером, так и о том, что обманул ваше доверие. Вот состояние выполнения заказов на сегодняшний день. Все поступившие выполнены, — Молодой человек надел шляпу, — Сэр, благодарю вас за доброту, которую вы не раз ко мне проявляли.

Чело Жюля Николета омрачило сомнение.

— Merci pas coute arien.

— Что вы сказали, сэр?

— За спасибо денег не дают. Моя семья хорошо устроилась в Батон-Руже, я очень скучаю по жене и детям. Но, — тут он погрозил пальцем, — молодой человек, время от времени, без предупреждения, я буду наезжать, чтобы проверить, чем вы тут занимаетесь: отправляете хлопок или творите безобразия. Ради семьи я дам вам такой шанс. Только один!

Однако, уехав из Нового Орлеана в июне, Жюль Николет не возвращался до самого октября.

Деловые люди Нового Орлеана больше всего страшились слова «эпидемия»; когда оно появлялось на страницах газет, им оставалось лишь скорбеть. 22 июня газета «Кресеит» писала: «Желтая лихорадка ушла в прошлое Нового Орлеана». И хотя уже 4 июля сорок человек умерли как раз от нее, «Пикают» отрицала, что надвигается эпидемия. Только когда состоятельную Туанетт Севьер начало рвать кровью и она потеряла сознание прямо в клубе «Бостон», признали, что налицо новая эпидемия, и те, кто мог, ринулись прочь из города.

К концу июля лечебницы «Чарити», «Мэзон де санте» и «Туро» были переполнены. Больных размещали в сиротских приютах, сумасшедшем доме, в танцзалах. Похоронные процессии запрудили улицы, а на кладбищах гробы ставили один на другой, по нескольку штук, потому что не хватало рабочих, чтобы предавать их земле.

Новый Орлеан пропах смертью.

Рожденный и выросший в городе, Тэзвелл Уотлинг имел большую сопротивляемость к болезни, чем бедные ирландские иммигранты, умиравшие сотнями.

Хотя крупные торговые компании закрылись и британские грузовые корабли стояли на рейде, далеко от устья реки, чтобы по возвращении домой их не заставили вывесить желтый карантинный флаг, люди все же привозили хлопок на продажу, и можно было на малых судах доставлять их на борт.

Тэзвелл Уотлинг составлял партии хлопка с восхода до заката. И отписывал четкие ответы на длинные обеспокоенные телеграммы Жюля Николета. За первую неделю августа умерли девятьсот шестьдесят человек. За вторую — тысяча двести восемьдесят восемь.

Как единственный действующий покупатель, Уотлинг мог бы установить для себя более выгодную цену, поскольку продавцы нуждались в деньгах, чтобы вывезти свои семьи из города. Но он покупал по обычной цене, пожимая плечами:

— Следует помогать друг другу в тяжелые времена. Верно, мсье?

С приходом более прохладных дней эпидемия сошла на нет. Те, кто ее пережил, ощущали себя ветеранами пронесшейся войны. А когда большие торговые компании возобновили работу, многие их бывшие клиенты, работавшие с Уотлингом во время эпидемии, продолжали вести дела с ним.

Доходы фирмы «Ж. Николет» заметно выросли.

В бесчестные времена Тэзвелл Уотлинг заработал репутацию честного человека. Он делал бизнес и с демократами, и с республиканцами, держа свои политические убеждения при себе. Круг его знакомых расширился. Многие в Новом Орлеане считали его сыном капитана Батлера, но, поскольку Тэз ни с кем не обсуждал своего происхождения, в его присутствии этой темы не касались.

Молодой человек вел вполне светский образ жизни. Был не прочь купить приятелям выпить, а излюбленной шуткой Жюля Нора стало попросить сигару, а потом пустить коробку Тэза по кругу и вернуть пустой. Несмотря на прозрачные намеки со стороны нескольких матрон, Тэз больше ни разу не пришел на бал квартеронок. А когда за игорным столом приятели просили у него взаймы, чтобы покрыть проигрыш, Тэз неизменно отказывал, говоря, что все деньги отправил матери.