Ретт Батлер

На платформу в Декатуре выгружали бочки с порохом и солониной, боеприпасы и новобранцев. Самому молодому из них всего три дня назад исполнилось семнадцать, самому старшему — сорок девять. Большинство из них молчали, но один, в сюртуке с бобровым воротником, поведал Розмари Хейнз, что он — персона слишком ценная для военных действий, чтобы так просто погибнуть в битве, а мальчишка с выступающими вперед зубами сказал, обкусив ноготь на большом пальце, что дезертирует при первом удобном случае. Однако полицейские выстроили новоприбывших и объявили им, что пожелавшим дезертировать придется соревноваться в скорости с пулей, которую пошлют им вдогонку.

После пяти дней пути Розмари была рада сойти на прочную платформу. Она передала свой саквояж ожидавшему Джошуа.

— Долго пришлось ждать?

— Немало.

Розмари с трудом узнала лошадь у коновязи. Даже живодеру такой конь не принес бы ни гроша.

— Что вы сделали с Текумсе? Бедняга!

— Он состарился, мисс Розмари, — ответил Джошуа. — Родился в прежние времена.

— Пока не отправился в армию, он был вполне здоров. Ведь ты был хорошим мальчиком, правда, Текумсе?

Конь поднял голову и приветственно заржал в ответ.

У Розмари от жалости чуть не брызнули слезы.

— Джошуа, Текумсе хочет яблоко.

— Мисс Розмари, если удается раздобыть овес, яблоки или кукурузу — мы едим сами. Когда конь умрет, думаю, мы и его съедим.

Поскольку железнодорожные мосты к северу от Декатура были сожжены, припасы для генерала Худа повезли телегами и фургонами, запряженными волами и мулами, а пополнение двинулось на своих двоих в Колумбию, штат Теннесси. Розмари и Джошуа присоединились к ним. Временами Розмари ехала верхом на Текумсе, но из жалости чаще шла пешком. Фургоны с армейскими припасами порой сходили с узкой дороги и двигались прямо через поля, оставляя за собой глубокие колеи. Ограждения пошли на костры для солдат, а если и осталась какая скотина, ее спрятали подальше в лесах. Ту ночь Розмари провела под фургоном на земле.

Наутро дождь сорвал последние листья с деревьев и залил колеи. Текумсе больше не мог нести седока. Когда стемнело, они добрались до Пуласки, уже в Теннесси, где Розмари купила немного овса; жеребец едва к нему притронулся.

Джошуа спал в стойле рядом с конем.

Комнату в гостинице, где остановилась Розмари, не топили, но, сложив ветхое одеяло вдвое, ей все же удалось немного согреться. Молодой женщине снились Джон и Ретт июньским днем, когда солнце ярко светило: Ретт принес целые корзины с едой, на всех, а Текумсе пасся в высокой траве, щекотавшей ему брюхо.

Хотя из Пуласки ходили поезда, бледный полицейский не разрешил Розмари сесть.

— Мэм, не могу посадить вас на поезд, даже если бы у вас было разрешение, подписанное самим президентом Джефферсоном Дэвисом.

— Я приехала из Южной Каролины, чтобы повидать своего мужа в армии.

— Так издалека? «Кто найдет добродетельную жену? цена ее выше жемчугов; уверено в ней сердце мужа ее, и он не останется без прибытка; она воздает ему добром, а не злом, во все дни жизни своей»[39].

— Федералы убили мою дочь. Мег исполнилось бы в марте только шесть лет.

— Мэм, мне самому жаль влачить свое существование.

До войны я был семинаристом.

— Вы еще верите в Бога?

Молодой человек отвернулся.

— Думаю, просто привык.

Розмари, Джошуа и спотыкающийся Текумсе видели на дороге немало брошенного федералами снаряжения: артиллерийские повозки с застреленными прямо в упряжи лошадьми, перевернутые фургоны. На юг двигались колонны пленных федералов. На них были надеты лохмотья конфедератов, а те, кто их охранял, переоделись в теплые синие мундиры пленных.

В Колумбии Розмари купила себе с Джошуа кукурузных лепешек и фасоли.

Вечером того дня, по дороге к городку Франклин, Розмари услышала далекий гром, будто тысяча фургонов грохотала но деревянному мосту.

— Сражаются.

— Не должны сражаться, ведь федералы бегут. Зачем сражаться?

— А сражаются.

Небо становилось все темнее, а грохот — громче; теперь различались отдельные взрывы. Погонщики свернули на обочину, чтобы пропустить бегущих конфедератов.

Навстречу Розмари и Джошуа катилась волна госпитальных телег, дезертиров с перекошенными лицами, ходячих раненых. Офицеры-полицейские ругались и плашмя били бегущих дезертиров саблями. Те уворачивались, шли в обход полем, но все равно двигались на юг.

Морозный Млечный Путь протянулся по небу до самого горизонта, где тонул в красноватом пушечном дыму.

— Я — жена капитана Хейнза. Из части генерала Шталя. Сэр, вы не знаете моего мужа?

— Простите, мэм.

Стрельба прекратилась.

— А мой брат, Ретт Батлер, у генерала Форреста. Вы знаете Ретта Батлера?

— Мэм, я служил под командованием генерала Бейтса.

Джошуа остановился на обочине и снял шляпу.

— Мисс Розмари, конь больше не может идти.

Текумсе стоял, широко расставив ноги и опустив голову.

— Мы с ним немало прошли вместе с вами и мистером Джоном, — сказал Джошуа. — Но дальше не пойдем.

Розмари двинулась дальше в звездную ночь одна.