Реванш

– Ты врёшь,– взгляд Радека налился праведным гневом. – Учитель – это высшее существо из иного мира. По-моему, в тебе говорит ревность, ведь ты мнишь себя Демиургом. Но ты просто фальшивка, Сабин, настоящим правителем этого мира является мой учитель.

– Уел тебя наш Разрушитель,– Вертер весело расхохотался. – Так ему, Радек. Может, научится скромности.

– Ну вот зачем ты ёрничаешь? – в голосе Сабина отчего-то слышалось не осуждение, а досада. – Парень ведь реально верит в свою исключительность. Должен тебя разочаровать, Радек, Кира тоже регулярно общается с этой машиной. Похоже, твой так называемый учитель имеет виды на обоих Разрушителей.

– Да, этот голос, который общается с Кирюшей, нам очень помог с Дарочкой,– подтвердил Семён,– и не только советами и обучением. Остров, на котором она росла, тоже был его подарком. Мы там были очень счастливы, но в конечном итоге остров оказался смертельной ловушкой. Так что теперь я уже не уверен, что этому голосу стоит доверять.

– Я не понимаю,– Радек совсем растерялся. – Если Дара поселилась на том острове по настоянию учителя, то зачем же он тогда послал меня вскрыть тамошний заваленный колодец?

– Так это из-за тебя случился катаклизм? – у Семёна от такого откровения перехватило дыхание. – Ты хоть знаешь, сколько там погибло людей? Очень хороших и близких нам людей. Дарчонок вообще потеряла там своего мужа и до сих пор не может это пережить.

– Похоже, в полку́ обвинителей прибыло,– злорадно усмехнулся Сабин. – Что скажешь в своё оправдание, Разрушитель хренов?

– Ничего,– Радек обречённо опустил голову. – Просто ещё один пункт обвинительного приговора.

– Вы бы поумерили свой пыл, лицемеры,– вмешался в самосуд Вертер. – Можно подумать, что все остальные тут ангелы небесные. Вспомни, как ты сотни лет преследовал своего брата и его близких, Санни. А что касается бессмертного, то тут списочек преступлений вообще, наверное, потянет на собрание сочинений какого-нибудь классика. Парень, судя по всему, не представлял, какие могут быть последствия от выполнения приказов машины. Этой железяке плевать на людей, у неё другие приоритеты.

– Это не железяка, а программа,– Сабин снисходительно похлопал по плечу не особо грамотного в программировании приятеля,– но в остальном ты прав. Мы все не без греха, включая одного охотника на магов, ненароком пристрелившего любимую женщину. Поэтому предлагаю снять прокурорские мантии и освободить подсудимого из зала суда.

– Что ты имеешь ввиду? – Семён озадаченно нахмурился.

– Твоему сыну нет нужды умирать, чтобы предотвратить крах Ордена,– вынес вердикт Сабин. – Пусть катится к своему учителю и продолжает спасать мир, как умеет. Думаю, для него это будет хуже смерти. Гораздо хуже.

Глава 28

Трудно сказать, каким шестым чувством Сабин просёк отношение Разрушителя к жизни и смерти, но отказать ему в проницательности было бы несправедливо. В отличие от большинства людей, у которых приближение неизбежного конца жизни инстинктивно вызывает чувство отчаяния и обречённости, Радеку оно, напротив, вернуло утраченную со смертью Джанго способность радоваться жизни. Когда всё, что его окружало, вдруг сделалось всего лишь мимолётными переживаниями перед тотальным забвением, он вдруг начал остро ощущать каждую мелочь, на которую раньше даже не обращал внимания. Трава сделалась зеленее, солнышко ярче, а общение с неожиданно обретённой семьёй – вообще царским подарком судьбы.

Но всё это имело смысл, только если было кратким и конечным. Как только перед Радеком замаячила перспектива снова превратиться в главу Ордена, депрессия и подавленное состояние вновь сделались его постоянными спутниками. Сил, на то, чтобы продолжать свою миссию, в его организме тупо не осталось, но и послать всё к чёрту Радек тоже не мог. Мир, в котором жили его близкие, по-прежнему оставался в опасности, а потому иной альтернативы, кроме как снова взвалить на свои плечи управление Орденом, он не видел. Более того, теперь этих близких стало даже больше, потому что Радек включил в их число Семёна и Киру.

– Что-то ты не спешишь вернуться к своему учителю,– язвительно заметил Сабин на третий день после объявленной Разрушителю амнистии. – Больше не боишься, что мы подорвём боеспособность Ордена?

Вся компания, включая на этот раз и Антона, как раз сидела за столом в доме Семёна и праздновала первый выход хозяина из своего физического тела. Настроение у собравшихся было приподнятое. На Радека, сумевшего за очень короткий срок сдвинуть забуксовавшую практику Антонова ученика с мёртвой точки, со всех сторон сыпались комплименты и благодарности. Поэтому откровенно провокационное поведение Сабина вызвало у большинства оторопь, а у некоторых – и возмущение. Единственным, кто воспринял наезд с полным безразличием, был сам объект провокации.