Реванш

У меня перехватывает дыхание, затуманивается в голове, пока лежу в кровати и смотрю в потолок спальни. Я подумываю о том, чтобы встать, включить отопление и развести огонь в дровяной горелке, но перспектива откинуть одеяло меня не радует, поэтому я остаюсь закутанным, пытаясь убедить себя, что я хороший парень и не должен писать Сильвер.

Меньше чем через секунду мой телефон жужжит у меня на груди под одеялом, и похотливая, ненасытная часть меня кричит от восторга: это Сильвер. Кто еще мог бы послать мне сообщение так рано утром? А если она проснулась... то будет не так плохо, если я предложу ей немедленно привезти сюда свою прекрасную задницу?

Я прикусываю нижнюю губу, пронизанный предвкушением, когда смотрю на экран своего мобильного телефона... а потом вижу имя в верхней части сообщения и ругаюсь, как гребаный моряк. Это не от нее.

Монти: Сумка все ещё у тебя?

Той ночью я едва добрался до дома. На дорогах было опасно, и падающий снег закрывал весь обзор через лобовое стекло Camaro, так что невозможно было увидеть куда, черт возьми, я еду. Он падал так густо и быстро, что через некоторое время я вообще не видел дороги. Это чудо, что я остался в целости и сохранности, не врезавшись в уличный фонарь. Святой Кристофер на моей шее, должно быть, работал сверхурочно или что-то в этом роде, и я все-таки увиделся с Сильвер. Монти позвонил как раз в тот момент, когда я вернулся домой, и попросил меня подождать с передачей сумки, так что я был избавлен от необходимости выходить на холод во второй раз, и сразу же лег спать. Я не видел его в баре во время моей ночной смены, так что с тех пор сижу на этой штуке.

Я:Да, она лежит в багажнике моей машины.

Монти:Я пришлю за ней кого-нибудь сегодня днем.

Я:понял.

Он был весь как на иголках в ту ночь, когда приказал мне ехать в Беллингем. Сумка казалась ему жизненно необходимой. А теперь он не собирается забирать её до полудня? Это не имеет особого смысла, но без разницы. Это не мое дело. Я просто рад, что он не попросил отвезти её ему прямо сейчас.

Уже почти пора тащить свою задницу в душ и собираться в школу. Мне все равно придется встать через минуту, но сейчас теплый кокон моей кровати требует, чтобы я оставался…

Мои мысли резко останавливаются при звуке — щелкающий, скребущий звук справа, в гостиной. Металлический скрежет, которому не место в тишине раннего зимнего утра внутри моего трейлера. Сначала это тихий звук, но он становится все громче, когда я медленно встаю с кровати и берусь за рукоять топора, который держу рядом с кроватью.

Мои ноги босы, а грудь обнажена, но нет времени искать носки и рубашку. Кто-то пытается взломать замок на двери трейлера, и я собираюсь обеспечить им гребаную головную боль. Бедный, глупый сукин сын. Надо было провести небольшое исследование, прежде чем выбирать мой трейлер для взлома. Жалюзи на окнах гостиной опущены; снаружи над Роли уже разгорается рассвет, но слабого утреннего света едва хватает, чтобы рассеять мрак внутри, и я чуть не натыкаюсь на угол кофейного столика, когда на цыпочках обхожу его.

Остановившись, жду у двери, держа топор высоко над головой, жду…

Медная ручка медленно поворачивается…

Я распахиваю дверь, уже замахиваясь, оскалив зубы, гнев полыхает в моих венах. Но когда я вижу, кто стоит на моем пороге, с широко раскрытыми от ужаса глазами, мне требуется каждая унция силы, чтобы повернуть лезвие топора в сторону, вбивая отточенный металл в дверную раму.

Отец Сильвер открывает рот, не сводя глаз с топора, воткнутого в дверной косяк рядом с его головой. Он делает долгий, кажущийся бесконечным вдох. Когда выдыхает, то поворачивается ко мне и выгибает бровь.

— И тебе доброе утро, Моретти.

Ох... гребаное дерьмо.

Я дергаю за ручку топор, отрывая его от дверного косяка, не зная, кажется ли моя слабая улыбка нервной, неловкой, застенчивой или все три варианта.

— Мистер Париси. Доброе утро.

Он складывает руки на груди, фыркнув.

— Так ты встречаешь всех, кто приходит к тебе в гости, или только отцов девушек, с которыми спишь?

Лааадно. Не слишком уверен, как на это реагировать.

— Так я приветствую людей, которые вламываются в мой дом? — предлагаю я, и моя интонация в конце концов превращается в вопрос.

Гораздо безопаснее просто избегать комментариев о том, что я трахаю его дочь. Признание этого замечания может привести только к катастрофе.

Теперь настала очередь Париси выглядеть немного неловко.

— Ну, я постучал, но никто не ответил, так что...

— Нет, не стучали.

— Прошу прощения?

— Если я услышал, как вы возитесь с замком, то вы же не думаете, что я не услышал бы стука в дверь?

Он пристально смотрит на меня, сверля темными глазами. Мгновение спустя пожимает плечами, засовывая руки в перчатках в карманы толстого пуховика.

— Ладно. Хорошо. Да, ты прав. Я не стал стучать, пытался вломиться внутрь. Я просто подумал…