Реваншист

Мне и в дожди без тебя – сушь,
Мне и в жару без тебя – стыть.
Мне без тебя и Москва – глушь.
Мне без тебя каждый час – с год:
Если бы время мельчить, дробя!
Мне даже синий небесный свод
Кажется каменным без тебя…

– Николай Асеев, – вздохнула она и села. – Мог бы и сам что-нибудь сочинить!

Не вопрос!

– Мой пшеничный колосок,
Солнышко игристое!
Я люблю твой голосок
И глаза лучистые!
Я прижму тебя к себе,
Нежностью укрою.
Благодарен я судьбе,
Что свела с тобою.

– Это вправду ты сочинил?

– Только что, – сказал я. Затем поднял ее с покрывала и усадил себе на колени.

– Так ты еще и поэт?

– Нет! – Я чмокнул ее в макушку. – Поэты – это Асеев, Роберт Рождественский, Андрей Вознесенский… У них – стихи, у меня – стишата.

– Печатают и гораздо худшие, – не согласилась Лиля. – Стихи можно опубликовать, получить гонорар. Ведь так?

Хозяйственная она у меня…

– Платят мало. Рубль за строчку.

– Тоже деньги. Восемь строчек – восемь рублей. Мне за них полтора дня работать.

А это мысль! В том времени я писал стихи – в юности. Их даже печатали, причем в Москве. Но парни в Литературном институте разъяснили мне, кто поэт. Я не стал возражать, но стихи писал – в стол. Как говорится, для себя. Что ж…

– Сделаем так! Я дам тебе подборку стихов. Ты переведешь их на белорусский. Затем отнесешь в журнал «Маладосць» под своим именем. Весь гонорар – твой.

– Это неправильно, – покрутила она головой. – Стихи не мои.

– После перевода станут твоими.

– Но…

– Мы их что, украли? И вообще. Как ты видишь свое будущее? Собираешься всю жизнь работать в прессовом корпусе?

– Нет! – покрутила она головой. – Окончу университет, устроюсь в редакцию или издательство.

– А тебя там ждут? В редакциях и издательствах работают блатные. Чьи-то жены, дочки или любовницы. Поэтому бери стихи и неси в журнал. Дам совет: говори по-белорусски. Там это любят. Если стихи напечатают, напишу еще. Отнесешь в издательство. Выйдут книгой – вступишь в Союз писателей.

– Я?

– Я уже вступил. Члену Союза устроиться на работу гораздо проще. Но нам это не нужно. Я хочу, чтобы ты помогала мне. Гонораров нам хватит на двоих – с избытком. Согласна?

– Сережа! – Она чмокнула меня в губы. – Ты у меня такой… Согласна, конечно. Хотя страшно.

– Волков бояться – в лес не ходить. Мы с тобой и не то преодолели.

– Ага! – засмеялась она. – Как вспомню хозяйку-пьяницу… Как требовала она еще денег и грозилась нас выгнать. А ты ее вытолкал и велел больше не появляться. Я боялась, что она вернется с милицией.

– Она ее боялась.

– Все ты знаешь! – Она потерлась носом о мою шею. – О чем вы с Александром Ивановичем договорились?

– Он придет завтра вечером. Там и решим.

– Мне он понравился.

– Еще бы! Подкупил тебя французскими духами. Хитрый!

– Ничего не подкупил! – обиделась Лиля. – Я поначалу брать не хотела. Но он все рассказал…

– Документы показывал?

Она мотнула головой.

– Я же говорю: хитрый. Хотя его можно понять.

– Пойми, Сережа! – попросила Лиля. – Пожалуйста!

Пойму, конечно. Прекрасно знаю, что нужно моему внезапно приобретенному папаше. Страшно на склоне лет остаться одному. В том времени я через это прошел. Пусть хоть Александру Ивановичу повезет. Человек он, судя по всему, неплохой, хотя и не ангел, конечно. Как, впрочем, и я…

Глава 13

Александр Иванович приехал назавтра с бутылкой коньяка и тортом. Мы посидели, поговорили. Без особой душевности, но по-дружески. Я рассказал о себе.

– Хватка у тебя моя! – заключил отец. – За год в знаменитости пробился. Горжусь! Всем расскажу, какой у меня сын. Вот что, ребята. Как смотрите, если я переберусь к вам поближе?

– Это как? – спросил я.

– Продам дом в Речице и куплю другой, в пригороде Минска.

– Почему не в самом городе?

– Сложно, – махнул он рукой. – Я узнавал. Напрописывали людей в этих домах, возись с ними потом. Да и участки крохотные. Я люблю простор.

– А дом в Речице купят?

– Еще и спасибо скажут, – усмехнулся он. – Таких, чтоб с удобствами, мало, а деньги у людей есть – нефтяники. У нас дома стоят дороже, чем в Минске. Еще и выиграю.

– Работе не помешает?

– Кончилась моя работа, – ответил он. – У меня северный стаж, с ним на пенсию выходят в пятьдесят. Получать буду сто семьдесят рублей – северная надбавка. Можно и не работать, но я что-нибудь найду. Не привык сидеть сложа руки. Рублей триста в месяц, думаю, будет.

Я только головой покрутил. Триста рублей в месяц – большие деньги по нынешним временам. Мало кто получает больше. Академики, профессора, крупные партийные чиновники… Отдельные представители литературы и искусства тоже.

– Будем рады! – сказал я.