Ревенант

— Стычкой с герхардианцами! — напомнил хозяин дома. — Формальным поводом для разбирательства стало убийство добрых братьев!

— Мы неподсудны церковным властям! — отрезал я. — Герхардианцы не имели права…

— Да бросьте, магистр! — перебил меня собеседник. — Разумеется, они зарвались, но стоило ли отстаивать свои права столь… яростно? Вас бы в любом случае доставили для разбирательства в Ленинцген, только при этом на руках не было бы лишней крови!

Я выслушал эту сентенцию с непроницаемым выражением лица, хоть показную невозмутимость и удалось сохранить с превеликим трудом, затем спросил:

— Насколько велико влияние ордена Герхарда-чудотворца при дворе?

Граф Хирфельд неопределенно пожал плечами и, ничего на ответив на мой вопрос, в свою очередь спросил:

— По какой причине герхардианцы ополчились на вас, магистр?

Мне и в голову не пришло ответить правду, я отпил вина и развел руками.

— Понятия не имею.

— Улики должны быть весьма серьезны, раз добрые братья решились провести задержание. Если их предоставят королевскому прокурору, тому придется созвать большой трибунал…

— Улики? — Я позволил себе презрительную усмешку. — Нисколько не сомневаюсь, что мой арест требовался черно-красным для усиления своих позиций в Сваами. Или полагаете, монахи не могут быть охотниками за головами?

— Хорошо, если так, — вздохнул граф Хирфельд, но было видно, что мои слова окончательно его не убедили.

Впрочем, эту тему он счел закрытой и больше ее касаться не стал. Дальше мы обсудили какие-то насущные вопросы, а напоследок магистр-управляющий настоятельно рекомендовал не покидать после наступления темноты особняка, поскольку на ночь в сад выпускали собак.

— Местная традиция? — уточнил я с улыбкой.

— Насущная необходимость, — ответил граф с убийственной серьезностью.

4

После беседы с хозяином я отправился проведать Уве, но вымотавшийся за день школяр уже спал. Марта в полученных от одной из служанок ночной сорочке и чепце сидела на кровати и отрабатывала показанное накануне плетение, благоразумно не касаясь при этом эфира. На легкий скрип дверных петель она даже не обернулась, я немного постоял на пороге и не стал проходить в комнату, ушел в гостиную, где в одиночестве распивал вино маэстро Салазар.

— Счастлив? — поинтересовался я у бретера.

Микаэль окинул меня пристальным взглядом блестящих черных глаз и скривил в ухмылке губы.

— Счастье — это нечто большее, нежели простое удовлетворение потребности человека в выпивке, — сказал он, почесал заросшую длинной щетиной щеку и махнул рукой. — Впрочем, ты прав. Счастлив-счастлив.

Но стоило только мне усесться за стол, и показное спокойствие мигом слетело с маэстро, будто наносная шелуха.

— Каковы наши шансы отправиться на эшафот? — напрямую спросил он.

Я поморщился в ответ, но подручный одной лишь гримасой не удовлетворился, пришлось выложить все как на духу.

— Рано об этом говорить. В любом случае бегство оставим на самый крайний случай. Нашего хозяина такой исход втравит в серьезные неприятности.

— Какое тебе дело до этого хлыща? — фыркнул Микаэль. — Нет, я понимаю — парик! Облысеть всякий может, мода опять же! Но он еще и бороду подкрашивает! Представляешь?

— Да пусть хоть в женском платье ходит! — отмахнулся я. — Он магистр-управляющий! Не знаю, как обстоят сейчас дела у моих коллег в Сваами, но, если создадим проблемы Вселенской комиссии еще и в Грахцене, выйти сухими из воды уже точно не получится.

— Предлагаешь нам во имя высших интересов сложить голову на плаху, так?

— Повторяю: в бега ударимся только в самом крайнем случае. Ясно?

— Ясно-ясно, — скривился Микаэль, потянулся откинуть с лица отросшие волосы и зашипел от боли, невзначай коснувшись расчертившего лоб шрама. Тот уже затянулся, но еще оставался воспаленным и припухшим с явственными отметинами стежков. Благодаря усилиям Марты заживление протекало довольно быстро, и все же полностью убрать рубец ведьма пока не могла.

Я налил себе вина из стоявшего перед маэстро Салазаром кувшина и спросил:

— Уверен, что не стоит показать Уве нормальному целителю?

— Брось, Филипп! — вяло отмахнулся помощник. — Ты же видел, что творится с его эфирным полем! Любое дополнительное вмешательство лишь усугубит ситуацию. Время. Ему нужно время.

С улицы вдруг донесся яростный лай уже спущенных с цепи псов, я подступил к окну и приставил к стеклу ладони, но ничего толком не разглядел. А только вернулся за стол, и появился граф Хирфельд.

— Магистр, вы не спите? — обрадовался он. — Отлично! Нас желает видеть барон Аренкас, королевский прокурор.

Удивлению моему не было предела.

— В столь поздний час?

Магистр-управляющий нервно рассмеялся.

— Нам ли привередничать? Я просил барона об аудиенции, и столь быстрый ответ — если не чудо, то весьма хороший знак.

Я кивнул и скомандовал маэстро Салазару:

— Собирайся, едешь с нами.

— Есть ли в этом нужда? — нахмурился граф Хирфельд.

— Лишним не будет.