Реверанс судьбы для принцессы на горошине (СИ)

Всё-таки она неисправима!

- Упёртая корова! – выпалил Максим, выдернул меня из-за стола, и выволок на улицу.

- Макс, милый, ну что ты наделал? – воскликнула я.

- Ничего особенного, всего лишь высказал этой самовлюблённой стерве всё, что думаю, - огрызнулся мой любимый, и закурил сигарету.

- Представляешь, что сейчас будет? – простонала я, - они с

папой переругаются.

- Извини, я, наверное, и в самом деле перегнул палку, но она меня так достала, - он заключил меня в объятья и стал страстно целовать.

На меня сразу же мягкость какая-то напала, и я прильнула к нему.

- Во дают! – услышала я весёлый голос Яны, - и не стесняются!

- А чего стесняться? – засмеялась я, поворачиваясь, - мы всё-таки женаты.

- Мы подростки, а демонстрация интимных сцен лицам, не достигшим совершеннолетия, расценивается, как растление, - выдала Яна.

- Милая, - улыбнулся Максим, - ты немного неверно трактуешь эту формулировочку. А вернее, не к месту. Мы были одни, и на ваше присутствие не рассчитывали, это, во-первых, во-вторых, поцелуй не считается развратом.

- Правда? – хихикнула Яна, тряхнув светлым хвостом, - вообще-то, да, поцелуй не разврат. Скромный поцелуй, а вы целовались как... Не буду выражаться, пожалуй. У вас там

языки не перепутались?

- Яна! – вскрикнула я.

- А в-третьих? – воскликнула я вдруг Яна.

- Что, в-третьих? – поднял брови Максим.

- Вы что-то там формулировку совращения говорили.

- А, просто эта формулировка направлена на конкретное лицо в отношении другого конкретного лица. А вас и поблизости не было, когда мы стали целоваться. Ты подрасти сначала, - усмехнулся Максим, улыбаясь, - а потом говори о поцелуях.

- Вика, ты должна меня спасти, - заявила Яна, - я сегодня прогулять хотела, но потом думаю, ты можешь меня спасти.

- От чего? – насторожилась я.

- От Салтычихи, - вздохнула Янка.

Салтычиха – классная руководительница класса, в котором учится Яна. Это очень полная дама, но невероятно занудная.

Она пожилая, видала ещё советские времена, и душой осталась там.

Один раз я, увидев дневник Яны, и, любопытства ради, заглянув в него, обнаружила, что у неё по русскому и литературе в графе – оценка – стоят одни двойки.

Возмущению моему не было предела, и я налетела на племянницу.

- Яна, что это такое? – воскликнула я, - почему ты так отвратительно учишься? Твоя мать в курсе?

- Нет, - хмуро ответила Яна, - а ты не выдавай меня, а то карманных денег я месяц не получу.

- С какой стати я должна молчать? – возмутилась я.

- Представляешь, эта дура Салтычиха сказала, что всякий раз, как я появлюсь в джинсах, она будет ставить мне « лебедя ».

Дубина!

- Чем ей не нравятся джинсы? – опешила я, - хотя, я, конечно, не люблю джинсы, и вообще, брюки, но сейчас это модно.

- Она дура! Кретинка эфиопская! – рявкнула Яна, - она ставит двойки всем, кто приходит в джинсах, только от меня она этого не дождётся.

- Яночка, милая, но ты же понимаешь, что, когда придёт конец полугодия, тебе будет несладко? – воскликнула я.

- Понимаю, но я слушаться её не собираюсь.

- Янк, у меня грандиозная идея! – воскликнула я, - я куплю тебе

диктофон, допотопный, и ты включишь его в классе. Можешь даже устроить скандал, надо, чтобы на диктофоне были её слова, что двойку она тебе ставит не за неуспеваемость, а за

джинсы...

- Вика, ты супер! – завизжала Яна, бросаясь мне на шею, - у меня, кстати, есть диктофон, суперский, « мптришный ».

- Нет, - покачала я головой, - такой нельзя, такую запись легко

подделать, и ничего не докажешь...

- Вика, ты потрясающая! – вопила Яна, - давай, покупай диктофон, и восстановим справедливость.

И справедливость мы восстановили. Яна прибежала ко мне

домой сияющая, и в лицах описывала, как директор ставил клизму Салтычихе.

- Что на этот раз? – воскликнула я.

- Ты ведь мне поможешь? – вопрошала Яна, - я не хочу бабушке говорить, она начнёт мне лекции читать о физиологии женщины, и тому прочее. Я прекрасно знаю, чем занимаются муж и жена по ночам. Что, куда, и зачем, и каков результат!

У меня ноги подкосились от неожиданности.

- Откуда ты про результат знаешь? – проблеяла я, хватаясь за

Макса, - ты что, уже пробовала? В неполных пятнадцать?

- За дуру меня держишь? – ухмыльнулась Яна, - ничего я не пробовала, но я спёрла у тебя из библиотеки « Камасутру ».

А у бабушки ещё есть книжка « Здоровье женщины », вообщем, понимаешь, начиталась.

- « Камасутру » верни, - слабым голосом велела я.

- Как скажешь, - ухмыльнулась Яна, - только теперь мне капец.

- Что случилось? – в который раз повторила я.