Ревизор в Академии, или Пикантная особенность

Что-то вспыхнуло перед глазами. Кажется, звездочки от боли, что прошила меня сотнями игл. Такая боль, от которой тело само собой сворачивается в клубок. А голос пропадает.

Я лежала и пыталась не потерять сознание, а голос Барта вливался в уши:

– Жена должна быть покорна мужу, не перечить ему. А наказание лишь стимулирует ее покорность. Чтобы не сбегала. Не сбегала!

Не знаю, где я откопала остатки силы воли, но все же с их помощью кое-как встала. И выпрямилась, понимая, что лежать нельзя. Ни за что!

Происходившее все еще не желало укладываться в голове. Я стояла и смотрела на дурной спектакль, разворачивавшийся перед моим взглядом. Остальные пленницы уже, видимо, привыкли. И реагировали спокойно, даже отрешенно. А может, таким образом спасали свою психику.

Кухня. Здесь, в подвале, была оборудована самая современная кухня. Темно-красное дерево, резьба на всех шкафчиках, магически нагреваемый котел на синем плоском кристалле. И эльфийская посуда. А еще Тарри в кокетливом переднике, перед кучей овощей и других продуктов. Барт хранил их в холодильном ящике. Такие штуки стоили дорого, но сохраняли продукты свежими долгое время.

Она правда готовила! Я смотрела, как дрожащими пальцами Тарри нарезает лиловую капусту, а сама лихорадочно соображала. Если Барт не врет и меня нельзя засечь, то это засада. Чисто теоретически Хам может меня почувствовать, как тогда – в «Усладе». Но это если он окажется неподалеку. Призрачный шанс, если честно. Надо придумать что-то другое.

Барт явно был в отличном настроении. Меня же передергивало всякий раз, когда он подходил к Тарри со спины, обнимал ее и что-то спрашивал на ухо. В такие минуты по бледным щекам девушки начинали течь слезы. Но она лишь кивала и продолжала готовить. Я отметила, что она двигается механически, повторяя заученные движения. Раз – бросить мясо на сковородку, два – посыпать специями, три – перемешать овощи и добавить соус.

Ужин в доме для умалишенных. Глядя на Барта, я все сильнее убеждалась: с головой у него непорядок, причем серьезный. Начнем с того, что похищать девушек и играть с ними в «семейный ужин» – это уже не из разряда здоровых идей. А он на полном серьезе рассказывал Тарри о том, как прошел день, заставлял ее задавать вопросы, сам спрашивал, что делала она.

Малейшая провинность, задрожавший голос или слеза – пощечина. Я каждый раз дергалась, но взгляда не отводила. Почему Тарри не попыталась позвать кого-нибудь из мелких животных? Ошейник вряд ли может блокировать врожденный дар. Ослабить – да, но блокировать нашу суть невозможно.

Тут ведь водились крысы. Я слышала их легкое царапание под полом.

И сжимала ткань платья в пальцах, комкала ее, чтобы не сорваться. Много я тут сделаю, ослепшая от боли?

Мастерство маскировки означает не просто умение прятаться. Ты должна стать незаметной, даже если на тебя все смотрят. Обмануть врага, обвести своим испугом или трепетом. В зависимости от положения.

Так что я маскировалась сейчас под перепуганную лань. Как раз глаза сделала побольше и все же села на пол. Остальные девчонки тоже сидели и смотрели кто куда.

– Представляешь, отчеты по лекциям…

Я слушала и едва не раскачивалась от напряжения. Изнутри все разрывало от невозможности сделать хоть что-то. От взглядов на Тарриэль, которая сидела с идеальной осанкой и резала жаркое на крохотные кусочки. А у самой глаза напоминали замороженные стекляшки.

– Ты меня не слушаешь, милая?

Тарри вздрогнула и тут же улыбнулась. Той улыбкой, которая натягивается на лицо с огромным усилием:

– Нет, дорогой, я слушаю!

Ох, Лесная Дева, помоги нам всем!

– Но ты скучаешь. – Тон Барта набирал обороты, отчего остальные пленницы окончательно затихли.

– Нет! Что ты! Я просто наслаждаюсь вечером!

Голос Тарриэль дрожал, срывался, да и сама она вся тряслась. Хотя из последних сил старалась держаться.

– Я не люблю, когда меня не слушают.

– Я слушаю! Я заслушалась твоим голосом!

– Ты врешь! Ты думаешь, как сбежать, да?

От удара по столу подпрыгнули тарелки, а я подалась вперед. Барт выглядел безумным. Именно, да. Когда встал из-за стола и снова треснул по нему руками.

Тарриэль шарахнулась в сторону, но до нее дотянулись и швырнули на пол. Наррово отродье, дай мне выбраться из клетки! Я едва не выла от бессилия, когда моя соотечественница лежала на полу и только вздрагивала от пощечин. Но пощадить не умоляла. И взгляд. Кажется, Барта бесили гордость и злость во взгляде Тарриэль. Иначе почему он так завелся?

– Плохая жена должна сидеть в клетке, пока не поумнеет!

Тут я чуть не зарыдала от облегчения, когда Барт буквально за волосы отволок Тарри обратно под замок. Пусть там, главное, что не потащил в спальню.

– И вы все! – рявкнул безумный идиот, тыкая пальцем в нас. – За провинность этой дуры остаетесь без ужина.

– Имей совесть! – не выдержала я. – Агата явно больна, ей необходим доктор. Или хотя бы горячее питье и жаропонижающее.

– Нет! – заорала та. – Я здорова! Просто не выспалась! Я здорова, здорова!

– Да? – прищурился Барт, наклоняясь к ней поближе.