Ревизор: возвращение в СССР 26 (СИ)

— Как только наша личная жизнь или её последствия стали касаться ещё кого-то, — подвёл я итог, — увы, это больше не только наша личная жизнь. И в дальнейшем надо учитывать интересы всех, кого она касается. Более того, каждый, кого она касается, имеет право на защиту своих интересов. В том числе, и трудовой коллектив.

Резюмировал так свое выступление, и стою довольный. Вроде, все растолковал. Но нет…

— Ну, выпили мужики после работы, — выкрикнул кто-то с задних рядов. — Что ж нам теперь выволочку за это устраивать? Мы же никому ничего плохого не сделали! Работу свою выполнили!

Опять, двадцать пять…

— Да, работу вы выполнили, но с работы ещё не ушли! — улыбнулся я. — И до тех пор, пока вы на территории предприятия, администрация несёт за вас ответственность. Не дай бог, с вами что плохое случится, упадёте куда-нибудь по пьяной лавочке и шею сломаете… Вы начальство своё тоже поймите. Никому же не хочется отвечать за чужую глупость. Вам что, так трудно выйти за ворота и там отмечать окончание трудового дня? Мы же только что с вами это разбирали. Если вы выпиваете за воротами — это ваша личная жизнь. Если на территории предприятия — это уже касается предприятия, и оно имеет право защищать свои интересы.

Ну, после этого разъяснения, вроде, дошло. Во всяком случае, недовольных выкриков с мест больше не было.

После лекции ко мне подошёл Вдовин и представил главного инженера фабрики Никольского Бориса Петровича.

— Спасибо вам, — тряс он мне руку, — разжевали дуракам. А то талдычу-талдычу всем, и про косынки, и про распитие на рабочем месте. А они обижаются! Придираюсь, видите ли. И закон новый у них дураки написали, и технику безопасности дураки придумали!..

— Не переживайте так, — улыбнулся я. — Это всё до первого несчастного случая. Вот, как только скальп с кого-то станок снимет, так все сразу волосы под косынками прятать и начнут.

— Да, вот только я этого уже не увижу из СИЗО, — возразил мне Никольский. — Новый КЗоТ видели, как дополнили в отношении несчастных случаев?

— А вы подстрахуйтесь, — посоветовал я. — Оклейте все стены в цехах плакатами по охране труда, проводите инструктаж по технике безопасности регулярно, допустим, раз в квартал. В формате таких вот лекций с разбором вопиющих нарушений, что за прошедший квартал произошли. Заставляйте всех расписываться в журнале каждый раз, что они ознакомлены со всеми правилами. А ещё договоритесь с профсоюзом — можно, к примеру, торжественно поощрять ценными подарками работников за неукоснительное соблюдение всех правил техники безопасности на таких лекциях-инструктажах. Да даже не всегда и ценными подарками, а новой рабочей формой красивой. Постепенно всех на новую форму переведёте и приучите соблюдать технику безопасности.

Главный инженер озадаченно переглянулся с парторгом, и они принялись обсуждать моё предложение.

— А если они форму новую получат и перестанут косынки носить? — предположил парторг.

— А вы им не косынки закажите в новых комплектах, а оригинальные красивые кепки с эмблемой вашей фабрики, — посоветовал я. — Но такие, чтобы волосы под них прятать можно было, и на этом обязательно настаивайте.

— Тогда и форма не нужна, одних кепок хватит, — воодушевился Никольский.

Они оба пошли меня провожать. Провели меня каким-то хитрым маршрутом по этажам, зашли в кабинет парторга, где он вручил мне увесистый бумажный свёрток. Потом зашли в кабинет главного инженера, где он вручил мне от себя лично бутылку коньяка за идею с кепками, мол, и профилактическая работа, и затраты не такие уж большие. Пришлось спрятать бутылку в портфель.

* * *

Москва. Квартира Быстровых.

Первое, что увидела вернувшаяся с работы Нина Георгиевна, это мужа, сидевшего в одиночестве на кухне перед початой бутылкой водки, и распахнутую дверь в пустую комнату дочери.

— А Регина где? — спросила она.

— Съехала!

— Куда? — спросила она, снимая пальто.

— Откуда я знаю. Опять, небось, нашла себе очередного пузатого хахаля, который будет ей квартиру оплачивать!

Потрясённая этой новостью, Нина Георгиевна прошла, не разуваясь, в кухню, и села напротив мужа за стол.

— Кто мог снять ей квартиру? — недоумённо спросила она.

— Тебе лучше знать! — вскочил Степан Михайлович. — Это твоё воспитание! Как ты умудрилась до такой степени дочь распустить? Какой ты педагог? Какой из тебя директор школы?

— Из меня хороший педагог. И хороший директор школы! — опомнилась Нина Георгиевна. — И мать я хорошая! А вот ты — никчёмный отец! Это из-за тебя она из дома бежит! Лишь бы куда, главное, от тебя подальше!

Нина Георгиевна разрыдалась и закрылась в комнате дочери.

* * *

Святославль. Дом Шанцевых.

— Александр Викторович, с домом в Шамордино засада, — начал свой очередной доклад Иван Николаев. — Там тёща Вагановича постоянно дома и кто-то из детей Раи Стариковой, младшей сестры его жены.

— А сколько там детей? — уточнил Шанцев.

— Двое, девочка в седьмом классе и старший сын в девятом.

— И что, ты реально думаешь, что эти проныры не проследят, как муж тётки в их доме свою кубышку прячет?