Ревизор: возвращение в СССР 26 (СИ)

— Тема нашей сегодняшней передачи — патриотизм, — начал ведущий и представил меня слушателям, как студента экономического факультета МГУ Павла Ивлева. — Скажите Павел, с точки зрения молодого современного человека, что такое патриотизм?

— Большая и глубокая тема, на самом деле, — начал я. — На мой личный взгляд, патриотизм — это не только про любовь к своему сильному могучему государству. Нам вот, везёт, Советский Союз именно такое государство, и мы его, конечно, очень любим. Но так любить свою Родину легко. А настоящий патриот любит свою Родину любую и в любой момент. И в особенности, в трудный для неё час, когда у неё серьёзные проблемы. Истинный патриот со своей Родиной и в беде, и в радости. Он в любые времена вместе со своей Родиной, не бросает ее и делает все, что для неё нужно в этот трудный момент. Как наши отцы и деды в сорок первом! Очень тяжёлая была ситуация… Были и те, кто думал, что СССР не выдержит. Но настоящие патриоты шли, стиснув зубы, и убивали оккупантов, приближая Победу. Так что патриотизм проверяется в трудностях. Тот, кто громко кричит о своем патриотизме в легкие времена, вовсе не обязательно, что окажется патриотом во времена тяжелые.

А во время войны все было просто. Настоящим патриотом был пацан двенадцатилетний, что стоял на подставленном ящике у станка, иначе до него не дотягивался, и двенадцать часов подряд делал патроны для фронта. Патриотом была девушка, что переодевалась в парня, чтобы взяли в пехотинцы на войну. Шестнадцатилетний парень, приписывающий себе два года в документах, чтобы в армию взяли, громить врага. Комсомолка, оказавшаяся под оккупацией, и тут же вступавшая в подполье. И даже из-под виселицы, не выдав никого под страшными пытками в подвалах гестапо, кричавшая, что победа будет за нами! Настоящий патриот всегда готов к жертвам ради своей родины!

— Трудно с этим спорить, — ответил ведущий, одобрительно мне кивнув, и поднял вопрос о патриотическом воспитании подрастающего поколения. Какие мероприятия, на мой взгляд, были бы ему интересны.

Рассказал вкратце про акцию памяти «Бессмертный полк» и про поисковые отряды, которые начнут свою работу уже этой весной.

— Поисковые отряды — это реальная работа, а не культурно-массовое мероприятие для галочки, — подвёл я итог своему выступлению. — Именно такая работа интересна молодежи. Она касается реальных судеб и дает реальные результаты. Представьте себе чувства молодых поисковиков, которые не только найдут останки павшего бойца, но и попытаются восстановить картину последних минут его жизни, установят его личность в архивах, найдут родственников и перезахоронят со всеми почестями в их присутствии.

— Да… Нет никаких сомнений, что это будут очень сильные чувства и эмоции, — согласился со мной с задумчивым видом Николаев, поблагодарил меня за интересную беседу и показал звукорежиссёру, что мы закончили.

Когда уже микрофоны были отключены, Николаев продолжил меня расспрашивать и про «Бессмертный полк» и про поисковые отряды. Мол, где я про это слышал? Пришлось сказать, что писал статьи про это. И рассказал, что первая акция «Бессмертного полка» прошла ещё пару лет назад на Девятое мая в одном из малых городов Союза.

Глава 18

Москва. Дом звукозаписи Гостелерадио.

На всю запись у нас ушло максимум двадцать-двадцать пять минут. Возможно, ещё и не всё в эфир пойдёт. Сказал-то я всё правильно, и антисоветчину мне тут не пришить при всём желании, но для всей записи в эфире может банально времени не хватить и придётся что-то вырезать… Ну, посмотрим. Провожая меня на выход, Латышева обещала позвонить накануне выхода моей записи в эфир. Пообещала также, что скоро будет готов мой пропуск и я буду сам ходить по этим коридорам.

На швейную фабрику пошёл не сразу, а сначала заглянул на обувную. Навестил директора. Поинтересовался, есть ли какие проблемы?

— Проблем нет, — поделился со мной директор. — Ждём расширения улучшенного ассортимента кож от Богородска, но это ещё неизвестно, сколько ждать, пока они свою модернизацию закончат…

— У них проблемы какие-то, не знаете? Или модернизация такая масштабная? — поинтересовался я. Богородск мы тоже, вроде, под себя взяли. Может пнуть где-то кого-то нужно, чтобы всё ускорилось?

— С очистными у них там загвоздка какая-то, — ответил Серов. — Производство-то вредное, отходы ядовитые.

— Понятно, — кивнул я. Так, надо не забыть в понедельник узнать на совещании, что там за загвоздка с очистными. Может, не так там все и сложно, просто время тянут по привычке. Солдат спит — а служба идет, это не только об армии…

У главного инженера Маркина вид был загнанный.

— Всё нормально, Михаил Дмитриевич? — спросил я, озабоченно глядя на него.

— Ничего нормального! — тут же вспылил он. — Оборудование пробили, что мы заказывали. А вот размещать его мне будет негде. Как и оборудование из котельной.

— Почему?

— Потому! Помещения не готовы. То бригада была, материалы задержали. Теперь материалы пришли, людей нет, цех ремонтировать некому.

— А куда люди делись?