Ревизор: возвращение в СССР 27

— А Фокин акт где подписал? — придирчиво рассматривала требование-накладную и акт о списании партии металла главбух.

— Ирина Викторовна, акт директор подписал, — сделал удивлённое лицо Маслов. — Фокин мою докладную визировал. Внизу посмотрите…

— А, вижу, — кивнула она и подписала акт.

— Благодарствую, Ирина Викторовна, — усмехнулся про себя главный инженер.

Осталось машину заказать в гараже и вывести металл, — чуть не приплясывая, шёл он по коридору. — А покупатель уже ждёт! И Ваганович по-человечески отнесся, деньги согласился пополам поделить, несмотря на то, что он директор, и мог себе большую часть потребовать за помощь. Хороший он человек!

* * *

Приехал домой и принялся Ирине Леонидовне с мальчишками помогать. Оба ноют целый день, капризничают.

— Что с ними такое? — удивился я. — Зубы, что ли, полезли?

— Похоже на то, — испуганно посмотрела на меня Ирина Леонидовна.

— Так… Я сейчас быстро до булочной метнусь, — решил я. — Куплю им баранки челночок!

Чуть не ляпнул, что с внуками только ими и спасался. Дочка же у меня тоже двойню родила, правда, не близнецов… Так же одновременно у обоих зубы полезли…

Баранки спасли нас, но ненадолго. Зато пустили в дело охлажденные чайные ложки с пластмассовыми ручками под слоновую кость. Прикладывали их к дёсенкам, и это временно помогало. Мама пришла, тоже к нам подключилась. Потом Галия с работы пришла, сразу поняла, что что-то не то с детьми. Перепугалась.

— А давайте спорить! — поспешил я разрядить обстановку. — У кого первого зуб вылезет, у Андрюшки или у Русика?

Померили мальчишкам температуру, на всякий случай, нормальная.

— Теперь так и будет, пока все зубы не вылезут, давайте вести себя, как обычно, — предложил я. — А то там, может, не столько больно, сколько страшно. Что-то происходит, а что — не понятно. Да, Русик? Где твой зубик? Покажи папе!

Учили мальчишек показывать зубки зеркалу, смешили их как могли. Вроде, улыбаться к концу вечера стали.

— Что, зубик чешется? — спрашивал я, как только кто-нибудь из них начинал кукситься. — Где баранка? Ну-ка иди, баранка, нам надо зубик чесать!

Отвлекали мальчишек как могли весь вечер, но мы с женой и Аполлинарией так напрыгались вокруг них, что я стал беспокоиться за маму, всё-таки ей такие нагрузки сейчас ни к чему.

* * *

Не получив от Аннушки сразу никакого вразумительного ответа, Загит не стал настаивать. Пусть, правда, подумает. Выходить замуж в таком возрасте, конечно, боязно. Что дети скажут? Что скажут другие родственники и друзья?..

Мне-то хорошо, — думал Загит, — мои все только рады будут, если у меня личная жизнь наладится. А что там у Анны? Она, даже, не рассказывает ничего… Хотя, могла бы и поделиться…

От неё он пошёл к Алироевым. Он постарался, конечно, принять и понять такой неожиданный для него ответ, но все равно на душе было тяжело, надо было с кем-то обсудить ситуацию. Хорошо, Ахмад был уже дома. Они поговорили по душам, выпили немного.

— Скажи, это надо понимать, как отказ? — спросил Загит.

— Даже не знаю, что тебе на это ответить, — развел руками Ахмад. Его не меньше удивило поведение Анны. — Может, её смутило, что ты ещё документы о разводе не получил, а уже предложение делаешь?

— А причём здесь это?

— Ну, может, она себя виноватой чувствует? Думает, что ты из-за неё с Оксаной развёлся, — предположил Ахмад.

— Вот ещё глупости! — недовольно ответил Загит. — Хотя, если все действительно так, то я сам виноват… Поспешил, получается?

— Возможно…

Прибежала Аполлинария.

— Начались у нас жаркие денёчки! — воскликнула она. — У близнецов зубы полезли!

— Правда? — подскочил Загит. — А что не сказали? Я и не понял…

Вот же я дурак, — подумал Загит. — вместо того, чтобы на внуков внимание обратить, жениться побежал!..

* * *

Дед поспешил на помощь внукам, а Ахмад покачал головой, глядя ему вслед. Он специально наговорил Загиту про чувство вины и прочую ерунду, чтобы он сильно не расстраивался. На самом деле, Ахмад сразу подумал совсем о другом…

Загит прописан в заводском общежитии, живёт у зятя… За те несколько месяцев, что Ахмад проработал в Москве, он уже успел понять, как некоторые коренные москвичи относятся к приезжим. Он сам думал, что Анна Аркадьевна не из них, но получается, что нет. А Загит, простая душа, даже и не думает, что вот такое возможно. Ему лишь бы человек был хороший.

Увы, — думал он, — боюсь, ничего Загиту тут не светит…

* * *

В пятницу мама отпросилась на работе на весь день и осталась с Ириной Леонидовной. Посмотрев вчера на меня, они тоже стали давать малышам охлаждённые ложки и баранки. Температуры, слава богу, не было.

— Покажи зубки, — попросил я сначала одного, потом другого. Дети старательно повторяли за мной звериный оскал, научил вчера перед зеркалом. — Нету зубика? Где же зубик?

— Может, к вечеру вылезет? — улыбнулась мама.

— За сутки? Это нам очень повезёт, — скептически усмехнулась Ирина Леонидовна.

Хотел сегодня тоже остаться дома, только на собрание комсомольского актива в университет съездить. Но ближе к полудню позвонил Филатов с кожгалантерейки.