Ревизор: возвращение в СССР

А мне так страшно было, что мать в магазин пойдет с продавщицей ругаться. Та ведь меня несколько раз переспросила, пока конфеты взвешивала, а родители ругаться не будут?

Помню, я тогда от переживаний в обморок упал, голову об угол спинки кровати разбил. Мне тогда даже несколько швов наложили. За это мне отдельно влетело. Н-да, такой стресс на ровном месте!

Я растянулся на кровати и попытался опять заснуть. Не прошло и десяти минут, как явился старший сержант Ефремов в форме.

— Здорово, болезные! — громко сказал он, входя в палату и ставя Ивану на тумбочку авоську. Иван тут же сел и протянул ему руку.

— Здорово, Вениаминыч.

Ефремов взял стул у моей койки и уселся на него верхом.

— Ну что, Ивлев? — спросил он сходу. — Вспомнил что — нибудь?

— Ничего не вспомнил. Но мне это даже нравится, — ответил я.

— Да, брось. Как это может нравиться? — не понял Ефремов.

— Ну, как же? — начал объяснять я. — Столько новых впечатлений. Новых знакомств. Жизнь бьёт ключом!

— Ага. И всё по голове, — вставил Иван.

— Вы разобрались, какая муха его укусила? — спросил старший сержант Ивана.

— Пока ничего конкретного, — доложил тот. — Выяснилось, что Пашка с отцом уже два года тайком от своих встречается. Это всё. А у вас?

— У меня тоже, — сказал Ефремов. — В школе был, говорил с классным руководителем его, — кивнул старший сержант в мою сторону. Конфликты у него с компанией Полянского, но не настолько серьезные, обычное дело для пацанов. Дерутся периодически, вещи друг-другу портят. Ничего хорошего, конечно, но с моста из-за этого не прыгают. С бабкой его ещё поговорил, с Домрацкой.

Сержант задумчиво посмотрел на меня.

— А что ж отец-то? Какие с ним отношения у тебя? Помогает вам? — прищурился Ефремов, глядя на меня. — Небось, деньжат подкидывает?

— Славка, друг мой, сказал, что батя гитару мне месяц назад подарил, — гордо сказал я, старательно изображая подростка.

— Гитара это хорошо, — сказал старший сержант. — Только что нам с того?

— В смысле? — напрягся я, подумав первым делом о плохом. «Что нам с того» уж очень похоже было на «Что мне за это будет». Но Вениаминыч сказал:

— Гитара твоего поступка не объясняет.

— Не объясняет, — подтвердил я. — Может, дома что-то прояснится? Мне бы домой.

Мне так хотелось на волю, прямо зудело под хвостом. Видимо, у меня были такие умоляющие глаза, что, взглянув на меня, Вениаминыч рассмеялся.

— Ладно. Я не против, — сказал он. — Только от Полянских держись подальше. С ними я тоже беседу проведу.

— Ура! Я на всё согласен, — не смог скрыть я своей радости.

— Теперь главное слово за врачами, как они отпустят, — осадил мою радость Ефремов.

Восторга у меня сразу заметно поубавилось. С врачами перспективы были неясные.

— Ладно, — старший сержант встал со стула и поставил его на место. — Выздоравливай, — пожал он запястье Ивану. — Ты тоже, смотри у меня, — потрепал меня по голове и ушёл. Видимо, до рукопожатия я ещё не дорос.

Я сел на свою койку и спросил Ивана, что будет, когда я выйду из больницы. Если вдруг случится какая-то экстремальная ситуация, что мне делать? Куда бежать? Куда звонить?

— Если ситуация, не угрожающая здоровью и не требующая немедленного реагирования, то идёшь ко мне, когда я дома, и рассказываешь, что случилось. Я через пять домов живу на той же улице по той же стороне.

— Если я спиной к своему дому стою, мне направо к тебе? Или налево?

— Направо.

— Через пять домов, твой шестой?

— Да, — перед тем, как ответить Иван, загибая пальцы, уточнил про себя этот момент.

— Мне надо завести записную книжку, — вспомнил я. — Можешь мне свой домашний номер телефона дать?

— Домашнего нет, только рабочий в отделе у дежурного.

— Здрасте, приехали, — растерялся я. — У меня дома тоже нет?

— Ни у кого нет. Только в учреждениях.

— Приплыли, — расстроился я. Я совсем не помнил, как мы обходились без телефонов. Я рассчитывал, что у них тут есть телефоны, пусть стационарные, дисковые, но есть.

В дверь заглянул Славка.

— О друг, привет, — обрадовался я. — Что нового? Полянский доставал?

— Привет, Пашка, — так же обрадовался Славка. — Нормально вроде. Пока ты здесь, не сталкивались. Я уже научился их издали различать и обходить.

— Эх, а я бы не стал обходить. Устроить бы им хорошую провокацию с тяжелыми последствиями, — у меня руки чесались. Молодой организм засиделся и требовал физической разрядки.

— Поаккуратнее с желаниями. Они иногда исполняются, — осадил меня Иван, выходя из палаты.

— Когда тебя выпишут? — спросил Славка.

— Надеюсь, скоро. Мне здесь уже сильно надоело.

— У нас контрольная по алгебре в понедельник.

— Ох, алгебра. Мой любимый предмет, — пробормотал я.

— Ты шутишь? Ты же ее терпеть не можешь.

— Шучу. А ты шуток не понимаешь? И в школе тоже шутники. Ну кто делает по понедельникам контрольные? И так день тяжёлый. Я не помню ничего. Я не успею за выходные повторить, даже если ты прямо сейчас сбегаешь за учебником.

— Да уж. Повторять бесполезно, — согласился со мной Славка. — Перед смертью не надышишься.

— Что делать? — спросил я его, подпуская отчаяния в голос.

— Что и всегда, — спокойно сказал Славка. — будем списывать у Юльки.