Ревность волхвов

(Сейчас, вечером, описывая события дня, когда улеглось волнение от случившегося, не могу не отметить, как незаметно, но широко вошла в нашу речь калька с английского: «Ты в порядке?» – «Are u OK?» – вопрос, который любят задавать герои американских боевиков после серии зубодробительных ударов или падения с двухсотметровой скалы.) Вот и я, как дурак, спросил в тот момент Лесю, о’кей она или не о’кей. Девушка потрясла милой своей головкой, подвигала, лежа на снегу, руками и ногами, улыбнулась и сказала: «Кажется, да». Я нагнулся к ней, подхватил под мышки и осторожно помог встать. Когда она поднялась, я не отпустил ее, а, напротив, прижал к себе.

– Ты что? – сухо проговорила она.

– Жалею тебя.

– Совершенно не нужно. Отпусти.

Я не отпускал. Довольно глупо получалось. Объятия на лыжах, ха-ха-ха.

– Я ведь не просто так, – попытался объясниться я. Кажется, место и время я выбрал далеко не самое удачное. – Ты милая, красивая, умная. Ты мне очень нравишься.

– Лыжной палкой по голове хочешь? – по-прежнему сурово молвила она. – Она острая. Не доводи до греха, отойди.

На меня подействовали не Лесины угрозы, но ее тон. Я выпустил ее и отъехал на три шага.

Белое заполярное безмолвие окутало нас.

– Не надо больше подобных приступов, – проговорила Леся. Лицо ее приобрело решительное и даже мрачное выражение.

– Почему? – прикинулся дебилом я.

– По кочану.

– А все-таки?

– Послушай, Ваня!.. Почему я тебе должна объяснять? Ты и сам все прекрасно понимаешь.

– Не понимаю, – я продолжал играть в недоумка.

Она вздохнула, словно была преподавательницей лесной школы для детей с задержанным развитием. Похоже, моя линия ухаживания оказалась не самой удачной.

– У тебя нет девушки, – промолвила она. – Во всяком случае, здесь и сейчас, в Лапландии. Я вроде бы тоже свободна – здесь. Вот ты для себя и решил: а почему бы не завести интрижку? Прекрасно могу понять. Но, знаешь ли, мне этого совершенно не надо. Извини. – Леся покусала губу. – Ты хороший друг. Умный, чуткий, веселый, внимательный. Мне приятно твое общество. Но, Вань, прости, ничего большего между нами быть не может. Для большего ведь какая-то особая химия нужна, колдовство. А любви я к тебе не испытываю. Да и, самое главное, ты ко мне – тоже.

– С чего ты это решила? За меня-то?

– Я – вижу, – безапелляционно заявила она, и я не стал с ней спорить. – А поваляться в койке, между делом, ради развлечения, – это не для меня. Поэтому если ты снова приставать станешь – я лучше одна кататься буду. Так спокойнее. И тебе, и мне.

И она отвернулась и стала отряхивать свою куртку и штаны от снега.

Я усмехнулся и спросил:

– Можно, я тебе помогу? Стараясь не задевать эрогенных зон?

Она тоже улыбнулась:

– Тогда обтруси, пожалуйста, спину.

Что ж, кавалерийский наскок не удался. Переживем. К тому же в дружбе Олеся Максимовна мне не отказывает – а бог знает, сколько мужиков с позиции хорошего друга забирались к своим лучшим подругам в постель!..

…После падения и объяснения мы потеряли темп, остыли (в смысле разогрева мышц, я имею в виду) и потому пошли дальше по трассе не спеша. Смеркалось.

(Впрочем, какое время дня здесь ни возьми – за исключением длящейся восемнадцать часов кромешной ночи, – всегда можно будет написать: «Смеркалось». Очень удобно для литератора. Глагол-то красивый. И настроение создает, и одновременно видимость действия. «Я проснулся. Смеркалось. Вышел во двор. Смеркалось. Пообедал. Смеркалось…»)

И тут, на ходу, Леся вдруг стала рассказывать мне, что она обнаружила в распределительном щитке.

– Эта пластмассовая коробочка, – сказала она, – что мы там нашли, не что иное, как подслушивающее устройство.

– Серьезно? – я сделал вид, что страшно удивлен. На самом деле, я и сам пришел к тому же выводу. – Ты уверена?

– Не забывай, – довольно важно молвила девушка, – что я работаю в детективном агентстве.

– Зачем его поставили? Кого подслушивать? – продолжил недоуменные расспросы я.

– Кого-то из нас. Во всяком случае, установили его совсем недавно, уже после того, как мы въехали…

– Почему ты так думаешь? – Лесе явно нравилось меня просвещать, и я ей подыгрывал.

– А следы на снегу? Они совсем свежие… Странно и то, что кто-то приходил из леса прямиком к щитку, и вдобавок постарался следы свои замести… На методы спецслужб похоже. Или кто-то, кто эти самые методы копирует.

– Кому, – воскликнул я, – а главное, кого понадобилось подслушивать в вашем домике?

– А ты как думаешь? – искоса глянула на меня Леся.

– Ну, если выбирать кого-то одного, я бы, конечно, отдал предпочтение Родиону. Странный он человек.

– Ты знаешь, я тоже, – кивнула она. – Хотя и у других моих соседей странностей хватает…

– А именно?

– Позже расскажу. Теперь давай ты.

– Я? Что я?

– Рассказывай, что увидел (или услышал) интересного?

– А откуда ты знаешь, что я что-то слышал?

– По виду твоему, – усмехнулась Леся.