Революtion!

Надо сказать, что подобная – диффамационная – тактика, несмотря на свою простоту и даже примитивизм, не столь уж бессмысленна. Более того, в разных странах и в разные эпохи она многажды доказывала свою эффективность. Эмпирически подтверждено, что длительная негативная реклама и клеветнические кампании приносят свои плоды в виде дискредитации личностей, организаций или стран, против которых они направлены[65]. Здесь работает принцип: ври, ври, что-нибудь да прилипнет!

Судя по социологии, кампания против Навального принесла свои плоды. Если в 2013 г. в той или иной мере положительно относились к нему 30% респондентов, а отрицательно – 20%, то в 2015 г. это соотношение стало обратным: 17 и 37%[66]. Однако антинавальновская кампания не могла помешать росту узнаваемости оппозиционера (парадоксальным образом она даже помогла этому): в 2011 г. о Навальном знали 6% респондентов, в 2012 г. – 35%, в 2013 г. – 54%, в 2015 г. – 50%[67].

Также следствием негативистской кампании стала кристаллизация твердого ядра поддержки оппозиционера, которую можно оценить в районе 5% опрошенных. Преимущественно это жители Москвы, хотя не только. Сходы против ареста Навального прошли 18 июля 2013 г. в Москве, Петербурге и еще почти в двух десятках городов России.

В любом случае Алексей Навальный превратился в наиболее популярного оппозиционного политика с самым значительным политическим потенциалом. И его участие в выборах московского мэра в сентябре 2013 г. это наглядно подтвердило. Алексей Навальный с 27,24% набранных голосов занял второе место, причем он собрал больше голосов, чем кандидаты от крупнейших партий – КПРФ, «Яблока», ЛДПР и «Справедливой России», – вместе взятые. Победитель выборов, действующий мэр Сергей Собянин, набрал 51,37%. То есть едва переполз 50%, необходимых для победы в первом туре.

Были веские основания полагать, что победа Собянина в первом туре стала итогом административного давления и фальсификаций на избирательных участках. Но Навальный не вывел своих сторонников на улицы столицы, дабы опротестовать сомнительный результат и добиться второго тура голосования. Хотя его симпатизанты находились в отмобилизованном состоянии и были готовы к подобному решительному шагу.

Отсутствие со стороны Навального инициативных действий по началу публичного протеста может трактоваться трояко. Как характерообразующая черта его психологического профиля. Как следствие аналитической оценки ситуации: «рано браться за оружие». Как результат неких закулисных договоренностей с властью: ты своим участием легитимируешь выборы московского мэра, а мы, власть, в свою очередь, не сажаем тебя за решетку. (Здесь нелишне напомнить, что Навальный получил условный срок заключения.)

Судьба левака Сергея Удальцова сложилась не в пример хуже и откровенно трагично. Ему было предъявлено опасное политическое обвинение: провоцирование массовых беспорядков (подразумевались столкновения на Болотной площади 6 мая 2012 г.), в которых следствие усмотрело зарубежный след.

Несчастный Удальцов с группой товарищей попал как кур в ощип: по собственному недоумию и неопытности они пали жертвами провокации, послужившей подтверждением обожаемой российской властью конспирологической версии революционной динамики. В результате в июле 2014 г. Удальцов получил реальный (а не условный, как Навальный) срок заключения. И тут же оказался позабыт-позаброшен всеми либеральными товарищами по оппозиционному движению.

Помимо наиболее опасных с точки зрения власти лидеров оппозиции, репрессии обрушились на оппозиционное движение в целом и вообще на всех потенциально нелояльных. Было сфабриковано так называемое «болотное дело», призванное запугать оппозиционных активистов и отбить охоту у общества публично выступать против власти. То была «торговля страхом» в ее чистом, концентрированном виде. Власть демонстрировала способность наказывать кого угодно без предъявления каких-либо доказательств. (Примечательно, что в ходе судебных разбирательств бойцы ОМОНа несколько раз отказывались от своих показаний, но обвиняемые все равно были осуждены.)

Масштабы дела впечатляют: к работе над ним было привлечено две сотни следователей, а допрошено – несколько тысяч человек. Причем среди потерпевших почему-то не оказалось гражданских лиц.

К концу 2015 г. к ответственности по «болотному делу» в общей сложности было привлечено 33 человека. Осуждено – 18, 10 из которых в конце 2015 г. находились в колониях, 13 человек были амнистированы. Никто из фигурантов дела оправдан не был.

«Болотное дело» оказало сильное гнетущее впечатление на оппозиционно настроенную часть общества. И хотя профессиональные гражданские активисты не прекратили своей деятельности, страх в обществе был успешно посеян. Тем более что репрессии в целом распространились не только на политических/гражданских активистов, но и на широкие слои общества, причем фактически по принципу случайной выборки.