Революции на экспорт

В целом, мышление нынешних российских «левых» пока что ограничено довольно жесткими рамками ортодоксального исторического материализма с упором на долговременные (формационные) классовые противоречия и действие «объективных законов общественного развития». Например, компартия Украины во время «оранжевой» революции действовала, исходя из марксистской установки о ведущей роли борьбы классов в истории. Они представляли обострение кризиса как столкновение между буржуазией и пролетариатом, а на деле имел место гипертрофированный средствами манипуляции конфликт между малороссийской цивилизацией, ориентированной на Россию, и западно–украинской цивилизацией, ориентированной на Запад.

Особый характер украинско-российских отношений не нашёл отражения ни в программных документах, ни в практической деятельности КПУ. Компартия «выпала» из реального конфликта, связанного с историческим выбором Украины. Это привело к разброду в ее рядах. Часть украинских коммунистов почти открыто работала на Ющенко, доказывая, что между ним и Януковичем нет разницы. 4 ноября Пленум призвал всех сторонников партии во втором туре выборов не голосовать ни за одного из кандидатов.

А. Бузгалин пишет: «Во время декабрьского противостояния социалисты (поддерживаемые в основном украиноязычной интеллигенцией) поддержали Ющенко, мотивируя это необходимостью борьбы за демократию, против олигархо-бюрократической власти. КПУ заняла позицию “чума на оба ваших дома”, а ряд сталинистких групп выступил (с массой оговорок) за Януковича. Небольшое число троцкистских и анархических организаций, а также независимой демократической левой (стоящей левее социал-демократов) интеллигенции проявили себя крайне слабо, как правило, в общем и целом поддерживая демократические лозунги Майдана, но не поддерживая Ющенко»[337]. Таким образом, можно считать, что левые марксистские партии в условиях острого общественного противостояния оказались без методологической основы для того, чтобы определить свою позицию.

Более того, самые ортодоксальные марксисты, в общем, весьма благосклонно отнеслись к «оранжевой» революции, видя в ней признак подъема политической активности трудящихся масс. По мнению А. Бузгалина, “Майдан стал не просто массовой общедемократической акцией гражданского неповиновения. Он стал прообразом мирной народно-демократической (антиолигархической) революции, столь необходимой народам Украины”[338]. Конечно, любой открытый социальный протест – необходимая школа для воспитания гражданского чувства и обучения гражданским навыкам. Но в данном случае этот протест был инструментом для достижения вполне жесткой и ограниченной цели, не имеющей ничего общего с «мирной народно-демократической (антиолигархической) революцией». Чтобы не увидеть этого, надо было иметь на глазах фильтр, резко искажающий реальность.

Часть левых видит в «оранжевой» революции удобный трамплин для того, чтобы с нее прыгнуть в революцию «красную». Б. Кагарлицкий пишет: «Урок и вызов украинского кризиса для российских левых предельно ясен. Мы стоим перед историческим распутьем. Если мы сегодня не возьмем на себя исторической ответственности, то упустим шанс, предоставленный нашему поколению, нашей стране, нашему классу. Предадим свою историю, свою идеологию и своих товарищей в бывших советских республиках. Мы должны принять самое активное участие в борьбе за демократические преобразования. Но не в качестве придатка никчемной и лживой либеральной оппозиции, а в качестве самостоятельной и независимой силы. Отказ от самостоятельности – даже хуже, чем отказ от борьбы.

Левые выступают за демократию не для того, чтобы обслуживать либералов, а для того, чтобы при поддержке большинства народа отправить либералов на свалку истории. Следовательно, наш выбор – борьба и независимость. Наш принцип – демократия в интересах трудящихся классов. И каким бы трудным ни казался путь, как бы далека ни казалась от нас победа, мы не должны отчаиваться. Мы должны и можем победить»[339].