Революции светские, религиозные, научные. Динамика гуманитарного дискурса

В нашей литературе широко распространено мнение о феодальном характере социально-экономических отношений у кочевников. Но суть этих отношений определяется различными авторами по-разному: от развитых феодальных до недоразвитых (патриархально-феодальных). При этом некоторые исследователи полагают, что основу этих отношений составляет феодальная собственность на землю[32], другие – собственность на скот[33]. Впрочем, есть и иные точки зрения[34].

Как первая, так и вторая точки зрения подвергались в литературе серьезной и обоснованной критике. Каждая из сторон убедительно критикует основные положения другой, что в конечном счете ставит под сомнение их позитивные выводы.

Резко и обоснованно выступает против предположения С.З.Зиманова, З. А. Еренова, Л. П. Потапова, И. Я. Златкина и других о наличии у кочевников феодальной собственности на землю С. Е. Толыбеков. При этом он обстоятельно показывает, что выводы, к которым приходят эти авторы, не подтверждаются фактическими данными, а многие факты толкуются им и неверно. При этом следует отметить, что С. Е. Толыбеков свои рассуждения подтверждает обширными фактическими данными из истории казахского народа, соответствующими рассмотренным выше историческим и этнографическим данным как в отношении казахов, так и других кочевых скотоводов.

С. Е. Толыбеков доказывает несостоятельность доводов З. А. Еренова и некоторых других авторов, пытавшихся на примере Букеевской казахской орды обосновать наличие феодальной земельной собственности в Казахстане[35]. Он совершенно правильно указывает, что хан этой орды и его потомки «приобрели право владельцев на эту землю на основе русского государственного законодательства, а не по древним обычаям кочевого общества казахов»[36]. Кроме того, он опровергает утверждение З. А. Еренова, согласно которому обычай называть те или иные местности по имени старейшины или предводителя свидетельствует о феодальной собственности на землю. Термин «тоган», который З. А. Еренов истолковывает как «земельный участок» и который в его представлении связан с феодальным владением, на самом деле скорее означает «головной канал» – так назывались вовсе не пастбища, а орошаемые земледельческие участки[37]. Довольно убедительно критиковал С. Е. Толыбеков и предположение З. А. Еренова и С. З. Зиманова о том, что могильные памятники предводителей связаны с феодальной земельной собственностью[38]. С. Е. Толыбеков показывает, как некоторые авторы неверно, тенденциозно пытаются интерпретировать факты. Это и попытки Б. Я. Владимирцова, а позднее Л. П. Потапова обнаружить в сообщении Плано Карпини подтверждение наличия у монголов крупного феодального землевладения, хотя этот автор сообщал лишь об организационных мероприятиях, направленных на упорядочение кочевания, необходимых для укрепления военной организации[39]. Очень примечательно замечание С. Е. Толыбекова о том, как используют С. З. Зиманов и З. А. Ере-нов данные для обоснования своей концепции. Так, из старорусского оборота речи Н. П. Рычкова о «знатных» (т. е. хороших) землях они ухитрились сделать вывод о наличии феодального землевладения[40]. Убедительными фактами С. Е. Толыбеков опровергает утверждение С. З. Зиманова о том, что казахские ханы Тауке, Аблай, Абулхаир, Нурали, Джангер выдавали «феодалам» ханские ярлыки на право владения пастбищными угодьями. В действительности о подобных ярлыках ничего не известно[41]. Резко критикует С. Е. Толыбеков и необоснованное мнение Л. П. Потапова о том, что уже к первым векам до нашей эры в кочевых областях стала наблюдаться нехватка земель и пастбищ, что вело к монопольному распоряжению предводителями кочевьями, фактически к частной собственности кочевой знати на землю. Такая позиция приводит к признанию извечности частной собственности на землю и феодализма на Востоке[42]. С. Е. Толыбеков верно замечает, что кочевое скотоводство могло существовать только при малой плотности населения, иначе его стада вытаптывали бы пастбища[43]. Столь же резко С. Е. Толыбеков критикует Л. П. Потапова за то, что, стремясь обосновать концепцию о существовании у кочевников монопольной земельной феодальной собственности, он механически переносит на кочевничество признаки феодально-крепостнические, характерные для земледельческих народов; он критикует Л. П. Потапова также за то, что феодализм «врастает» в первобытное общество без революционной ломки[44]. Весьма убедительно критикует С. Е. Толыбеков и прочие доводы сторонников концепции о наличии у кочевников монопольной феодальной собственности на землю.