Революция 1917 года и борьба элит вокруг вопроса о сепаратном мире с Германией (1914–1918 гг.)

Для активного подключения общества к военным усилиям А.И. Шингарев предложил создать «союз национальной обороны», который бы включал в себя элементы, как правее, так и левее кадетов. В.А. Маклаков готов был пустить в него даже черносотенца Пуришкевича. Тенденция к «равнению направо» обеспокоила левых в лице Д.И. Шаховского. В результате ЦК отверг идею Шингарева. Левые кадеты предпочли взаимодействие с социалистами. 11–13 июля 1915 г. ВСГ по их настоянию пригласил на совещание по экономическим вопросам представителей кооперативов, больничных касс и рабочих профессиональных организаций (большевиков, меньшевиков, эсеров). Там кадетам удалось провести резолюцию о «министерстве доверия». Однако, как показал В.С. Дякин, формула «правительства, пользующегося доверием» истолковывалась правыми кадеты и группой Милюкова, удовлетворенными переменами, произошедшими в кабинете в июне – июле 1915 г., как готовность к соглашению с существующим правительством Горемыкина[309].

В.С. Дякин обратил внимание, что в этом вопросе левее кадетов оказались даже прогрессисты, выдвинувши лозунг «ответственного министерства», а в качестве первого шага на пути к нему разработавшие план создания «Комитета государственной обороны», фактически стоящего над министрами и заменяющего Совет министров. В противовес проекту прогрессистов, кадеты выдвинули более приемлемую для власти идею созданию внутри правительства главного управления по снабжению армии, контролировавшегося постоянной думской комиссией. Эта идея нашла поддержку у октябристов и националистов. Следовательно, она могла получить одобрение в Государственной думе. Поэтому в двадцатых числах июня 1915 г. Милюков выступил за ускорение её созыва. В Думе, собравшейся 19 июля 1915 г., кадетский лозунг «министерства доверия» лег в основу предложенной националистами, фракцией центра и земцами-октябристами формулы перехода, поддержанной Думой[310].

Отдельно В.С. Дякин рассмотрел участие кадетов в борьбе развернувшейся вокруг создания военно-промышленных комитетов. По его оценке первой реакцией кадетской прессы было сомнение в способности предпринимателей наладить необходимую организацию и в искренности их стремления к «мобилизации промышленности». Затем «Речь» поместила ряд статей, приветствовавших создание ВПК. При этом она подчеркивала, прежде всего, политическое значение этого факта. В то же время кадеты были критически настроены к возглавившим ВПК деятелям из Совета съездов представителей промышленности и торговли, близким к бюрократическим сферам и олицетворявшим петроградскую финансовую группировку. На состоявшемся 25–27 июля 1915 г. съезде ВПК, приглашенные туда в качестве руководителей ВСГ кадеты М.В. Челноков и Н.И. Астров поддержали Московский военно-промышленный комитет, бросивший вызов петроградцам. В результате председателем ЦВПК стал А.И. Гучков, а его заместителем – А.И. Коновалов. Московская буржуазия торжествовала победу[311].

В.С. Дякиным была подробно разобрана роль кадетов в создании Прогрессивного блока, который объединил фракцию Народной Свободы с её давними оппонентами справа. В качестве симптома, показавшего изменение отношения к конституционным демократам со стороны более правых думских фракций, он указал на избрание кадетских депутатов в состав военно-морской комиссии, куда их раньше не допускали правые и октябристы. Тем не менее, по мнению Дякина, до создания думского большинства, объединяющего и националистов, и кадетов, было ещё далеко. Программа политических реформ, предложенная П.Н. Милюковым на думском заседании 19 июля 1915 г. была для право-октябристского большинства чрезмерной. Оно считало, что в Думе подлежат обсуждению лишь конкретные оборонные вопросы. И, как только депутаты закончили обсуждение законопроектов о создании особых совещаний по снабжению и обеспечению фронта и тыла всем необходимым, октябристы, националисты и правые взяли курс на прекращение заседаний Думы.

Находившиеся среди них в значительном числе землевладельцы мотивировали это необходимостью уехать в свои имения на время полевых работ. К 5 августа 80 депутатов Думы значились получившими отпуск по личным обстоятельствам. Сессия Государственной думы могла вот-вот прерваться или из-за отсутствия кворума, либо царским указом, поскольку, пока Дума заседала, правительство не могло пользоваться 87-й статьей Основных законов и напрямую осуществлять чрезвычайные меры оборонного характера, а проведение их через Думу крайне замедляло дело. Между тем, перспектива прекращения думской сессии, – утверждал В.С.Дякин, – «вызвала большую тревогу в кругах либеральной буржуазии и интеллигенции», видевших в функционировании Думы гарантию против заключения сепаратного мира, слухи о котором усиленно распространялись в это время[312].