Революция

— Да, Розалия Марковна, — к нашей маленькой компании, которая расположилась в самом центре зала поспешил подойти сам хозяин вечера. — Наши с Георгием Валентиновичем крестницы.

— Совсем взрослые стали, красавицы и умницы, гордость отца, наверное, — улыбнулась Розалия — Вы тут одни или я могу полюбоваться и на вашего отца?

— Нет, отец остался дома, — кивнула Ляна, так же приветливо улыбаясь — Но мы смогли вытащить с собой матушку.

— О, Надежда Константиновна здесь? — в который раз за вечер удивилась Плеханова — Это прекрасно, мы с ней так долго не виделись, нам нужно о многом поговорить. Вы позволите покинуть эту теплую компанию?

— Разумеется, Розалия Марковна, — Парвус приложился к ручке дамы и спокойно отвел Лису в сторону.

Ляна недолго оставалась в одиночестве: через несколько крайне долгих минут к ней подошла Наталья Седова. Красивая женщина, надо признать. И гордая, очень гордая. Сразу видно за что ее полюбил Троцкий. Если полюбил, а не просто возжелал, как дорогую игрушку. А она и сейчас очень похожа на дорогую игрушку. Эдакая заграничная кукла, которой ни у кого нет.

— Добрый вечер, — по всем правилам приличия я должна поздороваться первой, но не успеваю. Эта женщина ломает все установленные правила приличий — Наталья Ивановна Седова.

— Ульяна Владимировна Ульянова, — сейчас главное улыбнуться и подать ей руку, показывая, что все хорошо — Приятно познакомиться, Наталья Ивановна. Как вам вечер?

— Прекрасный вечер, Ульяна Владимировна, — улыбается в ответ женщина, но не принимает моей руки, показывая, что все не так просто — Давно ничего такого не было в нашем обществе.

— О, а вы числитесь в обществе революционеров? — ладно, если она не совсем настроена на общение, то и я, честно признаться, не горю желанием общаться. — Я не знала, простите.

— А я вот много о вас слышала, — игнорируя мой вопрос, продолжила Седова — От моего мужа. Вы же знаете моего мужа?

— Вы о Льве Давидовиче? — играй дуру, Ляна, ты не должна о ней ничего знать — А он ваш муж?

— Гражданский, — кивнула Седова — Мы, кажется, уже лет двенадцать в браке.

Не кажется, Наталья Ивановна, а точно уже двенадцать лет в браке. Я то должна знать. Как историк, наверное.

— О, — только это и смогла сказать я, все еще пребывая в каком-то смятении — Так что вы могли обо мне слышать? Я же ещё не такая нашумевшая фигура, чтобы сам Троцкий меня упоминал в своих разговорах.

— Сам Троцкий? — удивилась Наталья, услышав какой-то свой смысл в моих словах — Почему вы так говорите о нем?

— О ком? — сначала мы услышали голос Троцкого, а потом уже увидели его — Добрый вечер, дамы.

— О, Лева, — улыбаясь, Седова повернулась к мужу. Мне резко захотелось отвернуться, чтобы не видеть всей этой "милой" картинки. — Как ты тут?

— Добрый вечер, Лев Давидович, — чего бы мне не хотелось, но приходится улыбнуться и что-то на ходу сообразить — Как вы?

Кажется, контраст был слишком сильным. Любимая женщина товарища Троцкого и какая-то непонятная девчушка.

— Простите, — я кивнула и поспешила отойти подальше от этой парочки — Простите.

Видимо, теперь одна из дочерей товарища Ленина будет слыть чудачкой. Ну и ладно, главное чтобы подальше от этой парочки и их счастья. Слишком много счастья вокруг, слишком много радости. Наверное, мне слишком плохо от этой всей меланхолии, апатии. Вот и оказалась я лишней на этом празднике жизни.

Где-то в другом конце зала заливисто смеялась Лиса, слушая разговоры Парвуса. Розалия и Наденька беседовали где-то рядом. А я одна, одна наэтом празднике жизни. Где-то тут должна быть ещё одна такая потерянная душа, которой нет места в этой всей праздничной суете.

— Софья Андреевна, как я рада вас видеть, — улыбнулась я, натыкаясь на хозяйку вечера — Вы прекрасно выглядите. Синий цвет очень вам к лицу.

— О, Ульяна Владимировна, — улыбнулась Руднева — Благодарю за комплимент. Вам тоже очень идет небесный цвет.

— Благодарю, мне очень приятно услышать такое от хозяйки вечера, — раскланиваюсь в очередной раз — Ваше участие в приготовлениям к приему просто неоценимо. Видно ваш прекрасный вкус.

— Ну что вы, что вы, — немного покраснела Софья — Вы нарочно меня смущаете?

— Нет, ни в коем случае! — отмахнулась я, вливаясь в живой разговор и наконец-то чувствуя себя в своей тарелке.