Революция чувств

– Сан Саныч, как я несказанно рад видеть вас в наших рядах, – войдя в роль домашней, покладистой крысы, нарочито медленно произнес Ковбасюк.

– И вам добрый вечер, Петр Антонович, – ответил сдержанно Александр Куликов, хотя на дух не переносил оппозиционных крыс.

– Какими судьбами?

– Вот, перенимаю опыт западных пиар-технологов. Впечатляюще. Создали вы, Петр Антонович, себе кумира, неужели не понятно, что Виктор Юбченко мажор и удачный зарубежный проект, не более того.

– Куда нам до вашего Япановича с его блистательными победами и виртуозными фальсификациями!!!

– Фальсификаций не было, не спорю, нарушения были и с нашей, и с вашей стороны. Юбченко не дотянул до победы. Нет, чтобы достойно принять поражение…

– Достойно принять поражение? Да вы его отравили, губернские изверги!

– завелся Ковбасюк.

– Петр Антонович мы с вами не на митинге выступаем, вы не хуже меня знаете, что Юбченко производил косметические процедуры по омоложению лица, неудачно.

– Хватит ерундить. Ваш Япанович в юности пыжиковые шапки с добропорядочных людей снимал, а теперь в президенты рвется, чтобы обокрасть весь народ. Он же сидел в местах не столь отдаленных, и не один раз, – ликовал Ковбасюк, и, как ему казалось, словесно убивал наповал политического конкурента неопровержимыми фактами.

– Япанович отсидел, а Юбченко еще сядет, за все свои проделки. А по поводу обокрасть народ – начните с себя, Петр Антонович, вы же у нас непревзойденный, честный во всех отношениях финансист, – разозлился Александр Куликов.

– На что это вы намекаете, Александр Александрович?

– Я разве намекаю, я утверждаю, вы, уважаемый Петр Антонович, достойный бухгалтер оппозиционного штаба.

– А вы, вы-то, Сан Саныч, ну, сама финансовая непорочность, святой, с вас можно иконы писать.

– Вот и обменялись любезностями!

– Да, обменялись, и вам скатертью дорога.

Куликов внутренне понимал, разговор с Ковбасюком – пустая трата времени и сил, но отказать себе в удовольствии потрепать нервы Петру Антоновичу не смог. Наблюдая, как от нервов у оранжевой жирной крысы интенсивно плавится подкожный жир, Александр Куликов торжествовал, как мальчишка. В детстве он крыс боялся, а повзрослев, стал их дрессировать с помощью острых слов и пиар-трюков. На вопрос, зачем Александр Куликов публично посетил стан врага, мог ответить сам Александр Куликов. Опытный пиар-технолог хотел показать Олегу Рогову, руководителю городского оппозиционного штаба, что хорошо знаком с Ковбасюком, что у них есть тайная история отношений. Побочное действие этой смелой выходки Александра Куликова, деморализовать жирную крысу, заставить нервничать, оправдываться. Цель достигнута. Покидая оранжевую территорию проспекта, Александр Куликов оглянулся и увидел, как Олег Рогов с пристрастием допрашивает Петра Антоновича, пытаясь разгадать ребус их дружеских взаимоотношений. Действительно, что общего между финансовым гуру штаба «Наша Закраина» и главным пиарщиком «Партии Губерний»?

«Так тебе и надо, – мысленно куражился Александр Куликов, – денежная вонючка, вздумал меня шантажировать, я тебе устрою веселую жизнь в разноцветных красках, я тебе припомню, как ты залез в мой карман». Куликов радовался недолго. Не успел он прибыть быстрым шагом на землю обетованную, где сторонники Виктора Япановича дружно кричали «Гонбасс – порожняк не гонит!!!», как в поле его зоркого зрения снова попала Женька Комисар. Она в режиме скоростного поезда бессистемно металась среди митингующих. Поймать хрупкое комиссарское тело в толпе, схватить его за руку оказалось делом непростым, но Александр Куликов справился. Он и не такие сложные задачи способен в оперативном режиме решать.

– Что случилось, остановись! Женька, приди в себя, – Александр Куликов схватил Комисар за руку и по-мужски притянул к себе, обнял. Сердце у Женьки билось, превышая все мыслимые нормативы.

– Я, я….я – Женьке трудно говорить.

– Дурочка, успокойся, что с тобой случилось, бегаешь по площади, как заведенная юла. Все, я с тобой. Что? Что случилось?

– Там Вик, я его точно видела. Увидела и потеряла. Саша, мой пес жив. Ты представляешь! Вик сейчас здесь, на площади. Помоги мне его найти. Я тебя очень прошу, умоляю. Саша!