Революция чувств

Сидя в мягком удобном кресле, Петр Антонович безжалостно приговорил последние две конфеты. Он хотел денег, как хотят женщину, которая тебе не принадлежит. Денег, денег, денег скандировала его финансовая душонка. Несговорчиво бурчал желудок, после шоколадных конфет Ковбасюку еще больше захотелось есть. Терпение лопнуло, финансист первым вывесил белый флаг.

– Ладно, Сан Саныч 35 % это мое последнее слово. Точка. Слышишь, точка жирная, реальная, окончательная, – еле дыша, сказал Ковбасюк.

Куликов понял, торг не уместен. Он молча встал, подошел к сейфу, открыл его. Сан Саныч стоял спиной к Ковбасюку, чтобы тот не смог рассмотреть содержимое сейфа. Отсчитал 350 тысяч долларов. Руки дрожали, они отказывались повиноваться хозяину.

«Черт, черт, черт», – плевался мысленно Александр Куликов, сохраняя высокий статус пиар-технолога и невозмутимое, несмотря на непредвиденные обстоятельства, лицо.

Александр Куликов резко повернулся к гостю и бросил солидные пачки денег на стол. Деньги, словно птицы, приземлились в самом центре стола. Не успев в полете, по обыкновению, даже нагадить.

– Вот, это все. Все, что есть, – многозначительно сказал Александр Куликов.

Петр Антонович оживился, шелест денег, их цвет свежескошенной травы подействовал на него успокаивающе. Финансист достал из кармана тонкий черный полиэтиленовый пакет, деловито развернул его, сгреб со стола деньги Куликова и одним махом отправил их в собственные закрома.

– И помните условие, больше мы не встречается. То, что сейчас между нами произошло, это компрометирует нас обоих в равной степени, – убитым голосом выдавил из себя на прощание пару фраз Александр Куликов. Он безвольно открыл дверь кабинета. Эта крыса сейчас уйдет с моими деньгами, с моими кровными деньгами, подумал Куликов.

– Согласен, больше не встречаемся до конца предвыборной кампании, – с улыбкой на лице сказал Петр Антонович Ковбасюк. – И еще, надеюсь, Евгения Комисар у вас больше не работает, даже я при своей финансовой стабильности не держу у себя в команде людей, которые обходятся мне так дорого. Прощайте, Сан Саныч, – Ковбасюк громко хлопнул дверью.

Куликов выдержал паузу, пока жирная крыса покидала территорию офиса, а затем бесцеремонно дал волю чувствам.

– А, а-а, – завопил Куликов и сбросил рукой с рабочего стола все предметы, которые там находились. Канцелярские принадлежности, чашки с недопитым кофе, документы все смешалось в кабинете Куликова, все на мгновение утратило привычный порядок, смысл и ценность.

Секретарша испуганно просунула голову в кабинет.

– Уйди, от греха, – прохрипел шеф.

Дверь мгновенно закрылась. Грех есть.

Александр Куликов метался по кабинету как ошпаренный, он вдруг вспомнил, как в детстве случайно обжегся горячим чаем, нестерпимая боль явилась к нему, как призрак из далекого прошлого. Моментально подскочило кровяное давление, затем оно резко упало, до критической точки. Александр Куликов вспотел, его трясло, его душило чувство обиды, так бездарно потерять деньги. И какие деньги? Самое страшное – это зависимость от человека, которого и человеком-то назвать сложно. Мерзкая, жирная крыса. Неужели крыса могла победить супераналитика, суперполиттехнолога. Кто? Это жирное животное, которое в любую минуту может напомнить о своем существовании? Мысленно Куликов понимал, за это кто-то должен ответить, необходимо спустить пар, иначе мозг взорвется.

Александр Куликов выбежал из кабинета, буркнул секретарше, что он сам выйдет на связь при необходимости. Секретарша поняла дословно: дело дрянь и касается оно финансов, раз шефу на текущую работу наплевать.

Александр Александрович Куликов поехал к себе домой, чтобы все как следует обдумать и напиться. У себя дома он чувствовал себя защищенным. Отключив все телефоны, он мог сосредоточиться, чтобы с удвоенной силой приступить к созданию нового политического проекта. Необходимо возместить утраченные сегодня деньги. Только во время выборов деньги, как птицы, гнездились на территории задорожной губернии. Сезон. После выборов придется перебиваться с хлеба на небольшой кусок масла.

– Черт, черт, – выругался Александр Куликов, угодив в очередную дорожную выбоину.

Выборы приходят и уходят, а плохие дороги, как после второй мировой остаются, подумал Сан Саныч.

Поставив машину в гараж Александр Куликов бегом, как будто он опаздывал на регистрацию авиарейса, бежал по винтовой деревянной лестнице на второй этаж своего огромного дома. Где ты, где же ты, шептал он себе под нос. В кабинете его ожидал сам господин Хеннесси.

Увидев хозяина, коньяк напыщенно изменился в цвете. С 1765 года, даты своего основания, элитный французский коньяк так не багровел.

– Два дня обходил ты меня вниманием, и что? Хлебни, Александр, тебе станет легче. Что, неприятности? Я так и знал, – пробурчал коньяк, искренне считая, что он панацея от всех проблем политических, личных, финансовых.

Куликов взял бокал и доверху наполнил его ароматным, выдержанным, фирменным, дорогим алкогольным напитком.