Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

Что касается шифрованной телеграммы, то она по своему цинизму превзошла все ожидания. В ней говорилось: «Вам будет послана открытая телеграмма — во исполнение ультиматума идти в Севастополь, но вы обязаны этой телеграммы не исполнять, а наоборот: уничтожить флот, поступая согласно привезённому Вахрамеевым предписанию».

Когда карты Совнаркома, благодаря этой телеграмме, были окончательно раскрыты и обнаружено его двуличие, командующий флотом созвал на «Воле» первое собрание командиров, председателей комитетов и представителей команд. На этом же совещании присутствовали Вахрамеев и Глебов–Авилов. Командующий объявил, что им получены чрезвычайной важности документы из Москвы, которые он просит выслушать самым серьёзным и внимательным образом, ибо ими решается судьба флота. Затем он предложил обоим комиссарам прочитать собранию все полученные документы и телеграммы в порядке их получения. Комиссары попробовали было отказаться, прося это сделать командующего, но последний стоял на своём, и они, поторговавшись друг с другом, решили, что документы прочтёт Глебов–Авилов. Чтение их не раз прерывалось возгласами недоверия и возмущения. Огласив простые телеграммы, Глебов, однако, скрыл текст шифрованной. Тогда командующий заявил ему, что он не прочитал ещё одной телеграммы, по его мнению — самой важной. Сильно растерявшись, Глебов попытался что-то пролепетать о секретности и несвоевременности объявления. В ответ на это Тихменев объявил всем, что есть ещё одна телеграмма, которую комиссар почему-то скрыл и, взяв её из рук Глебова, прочитал собранию. Чтение этой телеграммы прямо ошеломило присутствовавших; негодованию не было границ. Послышались голоса: «Эти предатели хотят свалить на нас вину в потоплении флота, хотят поставить нас вне закона» и так далее. После длинного ряда пререканий собрание постановило принять предварительные меры к уничтожению кораблей. Для этого было решено на каждом корабле образовать особую команду из наиболее надёжных людей, которая под руководством своих командиров и офицеров уничтожила бы суда в минуту опасности. Постановление это носило, впрочем, лишь предварительный характер, так как многие из команды считали, что раньше, чем принимать окончательное решение, необходимо осведомить обо всем команды.

С этой целью в заседании был сделан перерыв, и условными холостыми выстрелами (это было на отряде условлено с самого начала его стоянки в Новороссийске) были собраны на корабли все отсутствовавшие офицеры и команды. На каждом корабле командам была разъяснена обстановка и все ознакомлены с документами, полученными из Москвы. За немедленное потопление не высказался ни один корабль, но никто тоже не высказался и за переход в Севастополь. Почти все суда вынесли решение оставаться в Новороссийске, причём опять появились лозунги: «борьба до последнего снаряда», «борьба до последней капли крови» и так далее. Многие, высказывая их, были убеждены, что это только слова, а при приближении действительной опасности все разбегутся в горы, а суда останутся неуничтоженными.

В полночь на «Воле» опять началось прерванное заседание, продлившееся до утра, но опять ни к какому окончательному решению оно не привело. Было лишь ясно, что сейчас топить суда никто не станет. Всё больше и больше выставлялось третье решение — «война до конца». Появлялись выкрики и относительно необходимости сношений с генералом Красновым, но всё же этот вопрос как-то больше обходили молчанием. Решено было запросить Москву о том, какую же телеграмму исполнить: открытую или шифрованную. Между тем по адресу обоих присутствовавших представителей советской власти ненависть и угрозы росли настолько заметно, что оба комиссара среди заседания предпочли удрать на берег.

На этом заседании впервые появились представители водного транспорта (организация, ведавшая управлением торгового флота) во главе с неким Кремлянским (механик торгового флота), назначенным состоять во главе водного транспорта лично Лениным, который

отпустил ему на дела транспорта два миллиона рублей, причём последний расходовал эти деньги по своему личному усмотрению. Представителей торгового флота сначала не хотели допускать на заседание, но затем они были допущены на том основании, что в предписании уничтожить флот указывалось также на потопление коммерческих судов. Кремлянский своими ультрабольшевистскими выступлениями на всех дальнейших собраниях сыграл немалую роль в потоплении судов в Новороссийске, помимо всего прочего агитируя ещё против адмирала Саблина, капитана 1–го ранга Тихменева и вообще командного состава. Надо сказать, что с самого начала разговоров о потоплении флота в городе велась определённая агитация в том смысле, что уничтожение судов выгодно только офицерам и что этот план измышлен офицерами. В последний же день, день уничтожения судов, уже проповедовалось иное, а именно — что офицеры не хотят топить корабли, а решили их увести в Севастополь. Вся эта агитация на матросов не имела никакого влияния, но у населения пользовалась большим успехом.