Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Так или иначе, но Кремль преодолел очень важный политический рубеж. Когда-то он формально придерживался позиции, согласно которой целью является построение либеральной демократии (позднее редуцированной до уровня «суверенной демократии»). При этом практикуемые методы политического руководства обществом абсолютно не соответствовали этой цели. Пользуясь юридическим языком, об этой политике можно было говорить как о «покушении на демократию с негодными средствами». Теперь же вопрос не столько в методах, сколько в самой цели. Кремль и его идеологи фактически открыто заявляют, что Россия должна снова стать империей. И, кстати, средства тут же пришли в соответствие с заявленной целью. Но возникла новая проблема — посткоммунистическая империя, как это ни покажется странным поклонникам «евразийства для чайников», совершенно не вписывается в русскую историческую матрицу.

Все империи прошлого были в России последовательно модернизационными, в то время как вновь провозглашенная посткоммунистическая империя создается для противодействия модернизации. Сегодня об этом стараются не вспоминать, но уже само образование Московии было подвижкой в сторону Европы, хоть и весьма слабо выраженной. Петровские преобразования лишь многократно усилили тенденцию, проявившуюся задолго до рождения первого российского императора. Большевизм, вроде как оттолкнувший Россию от Европы, был в то же самое время крайним выражением русского западничества и нанес самый сокрушительный удар по остаткам русской патриархальности. Горбачевская перестройка и ельцинские реформы также, разумеется, осуществлялись под флагом модернизации и европеизации.

Таким образом, посткоммунистическая империя — это не продолжение традиций, как может показаться, а полный разрыв с традицией, движение против почти шестисотлетнего потока русской истории. И хотя бы только поэтому к этому странному идеологическому и политическому образованию, стоит внимательно присмотреться. Перефразируя Маркса, можно сказать, что все предшествующие империи только усиливали модернизационную и европейскую составляющие русской государственности, в то время как посткоммунистическая империя поставила своей целью сломать ее. Степень желательного и допустимого «исторического отката» определяется исключительно глубиной фантазии участников «имперского консенсуса». Кого-то вполне удовлетворяет возврат к недавнему советскому прошлому, кто-то грезит о восстановлении монархии, а кого-то заносит во времена Московии с ее убаюкивающей архаичностью.

Этот исторический парадокс объясняется достаточно просто: все предшествующие империи в России были превращенными формами реального исторического движения, позитивной исторической эволюции, в то время как посткоммунистическая империя — это превращенная форма редукции, у которой нет никакого исторического содержания. Это пустышка, обернутая в голую политическую фантазию. В ней много ностальгических чувств и полное отсутствие идей.

Посткоммунистическая империя — это политическая антиутопия. Безусловно, она является отрицанием коммунистической утопии. Но это лишь отрицание первого порядка, и в полном соответствии с законами гегелевской диалектики, оно является односторонним и неполным. Это не возвращение к реализму, а замена одного типа мифологического сознания другим. Путинский «русский мир» — это всего лишь СССР навыворот. Но если СССР, несмотря на утопизм коммунистической идеи, решал вполне конкретные исторические задачи (как минимум была уничтожена экономическая, социальная и политическая многоукладность царской империи, Россия хотя бы внешне переняла европейские политические формы и так далее), то посткоммунистическая империя никаких исторических задач вообще не имеет. Это пустой звук в русской истории, историческая «загогулина», которая может, однако, очень дорого стоить русскому народу.

По сути, возврат к имперской идее — это нервный срыв нации. Россия не выдержала преобразовательного напряжения и на середине пути сорвалась в социальную и политическую истерику. Люди ищут успокоения в попытках вернуться к каким-то известным им историческим практикам, не отдавая себе отчет в том, что время этих практик давно прошло, их историческое содержание испарилось и осталась лишь пустая форма, блестящая, словно мишура, зацепившаяся за ветку выброшенной после праздников на помойку и никому уже не нужной елки.

Сегодня от русских элит требуются мужество и мудрость, чтобы вместо попыток реализовать имперскую антиутопию заняться с чистого листа строительством национального конституционного государства. Россия в 90-е годы промахнулась мимо посадочной полосы. Сегодня ей надо найти в себе силы, чтобы зайти на второй исторический круг и без истерики, сцепив зубы, доделать начатое перестройкой. Проигрывает не тот, кто совершает исторические ошибки, а тот, кто не хочет их исправлять.

Глава 33. Обыкновенный неототалитаризм — на полпути к бездне