Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Так или иначе, общество должно защитить себя от паразитического класса, непомерно раздувшегося вследствие приватизации. Он является сегодня главным тормозом исторического прогресса России. Путин был и остается лишь главным защитником и выразителем интересов этого класса. Поэтому оппозиция должна предъявить обществу не программу «борьбы с режимом», а стратегический план преодоления последствий той экономической, социальной и политической катастрофы, которой стала для России приватизация и которая, собственно, Путина и породила.

Скрытной мафиозной национализации, которую с 2003 года осуществляет Кремль, должна быть противопоставлена альтернативная программа открытой и прозрачной национализации, целью которой является не возврат в советское прошлое, а подготовка почвы для создания по-настоящему конкурентной и свободной экономики. Только таким образом либеральная (да и любая другая) оппозиция сможет вернуть себе доверие народа и обеспечить тот уровень поддержки, который имело демократическое движение начала 90-х годов.

Национализация свободы

Парадоксальным образом в России путь к демократии и рынку пролегает через национализацию. Для современной России национализация — это вовсе не левая, а правая, причем радикально либеральная программа. Задача национализации состоит в том, чтобы вывернуть Россию из того зигзага, в который ее закрутила криминальная приватизация. У меня нет программы национализации, но у меня есть четкое понимание того, что такая программа должна быть подготовлена, потому что национализация по схеме, предложенной кооперативом «Озеро», общество категорически не устраивает. И только потом, когда все завалы будут расчищены, Россия сможет вернуться к идее приватизации, но уже на рыночных и законных условиях.

Необходимость национализации в России обусловлена не столько экономическими, сколько политическими и этическими причинами. Это вопрос сохранения нравственного здоровья нации. И это касается отнюдь не только олигархов, сорвавших на этом деле наибольший куш. Это касается всех и каждого. Потому что в конце прошлого века, так же как и в его начале, вся Россия сладострастно сорвалась в штопор грабежа. Как справедливо заметил по этому поводу Юрий Пивоваров, по всей стране начался «дуван» (сходка для дележа добычи казаками). И если в финансово-экономическом смысле есть разница между хищением какого-нибудь ГОКа и растаскиванием на части какого-нибудь колхоза, то в нравственном отношении между ними никакой разницы нет.

Приватизация была великим искушением, которого русская революция не выдержала. Сегодня все видится в мрачном свете, и время неподдельного энтузиазма и великого подъема духа, которые сопровождали перестройку, кажется эпохой сплошных заблуждений, вранья и мелочных страстей. Но не надо себя обманывать: люди, которые выходили на Манежную площадь в феврале 1990 года, действительно стремились к свободе и верили в нее. Однако спустя всего несколько лет они приватизировали свою свободу, превратили свободу в частный промысел. Чтобы народ снова поверил в свободу, ее надо национализировать. Как и все украденное.

Глава 9. Происхождение «олигархической семьи», «нечестной собственности» и «неототалитарного государства»

За очень короткий по историческим меркам срок, равный двум поколенческим шагам, Россия прошла путь от отрицания коммунистического тоталитаризма к его повторному признанию, но уже в иной, некоммунистической форме. Спутник русской свободы так и не вышел на заданную орбиту, отклонившись от намеченной траектории и рухнув в бескрайние евразийские степи. Элементарные правила безопасности «политических полетов» и просто здравый смысл подсказывают, что прежде чем запускать новый русский демократический проект, необходимо тщательно проанализировать причины, приведшие к фиаско программу «Перестройка». Ведь режим, установившийся в России во втором десятилетии XXI века, — это всего лишь финальный пункт того общественного движения, олицетворением которого на старте был Михаил Горбачев.

Происхождение «Семьи»

Разбирая личные архивы, я наткнулся на составленные где-то в середине 90-х тезисы своего выступления перед иностранными журналистами в Москве. В частности, говоря о новом тогда политическом тренде, я сказал: «Современную российскую политическую жизнь нельзя объяснить, не принимая в расчет фактор Семьи. Семья президента является сегодня единственным реально властвующим государственным институтом, способным принимать политические решения и оказывать влияние на политический процесс».