Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Попытка возложить всю ответственность за происходящее в России персонально на Владимира Путина бесперспективна. Владимир Путин управляет страной не сам по себе и даже не от имени пресловутых силовиков, а политически представляет неимоверно расплодившееся паразитическое сословие, которое благодаря ему конституировалось как господствующий класс. Только политическое подавление всего этого паразитического слоя может вывести Россию из перманентного кризиса.

Режим, сформировавшийся в России в начале XXI века, вовсе не парит в воздухе, как этого многим бы хотелось. Скорее наоборот — он стоит обеими ногами на земле, и от него ощутимо попахивает социальным перегноем. Архаичная Русь, придушенная Петром, растерзанная большевиками, осмеянная либералами, восстала из праха, чтобы послать миру свой прощальный привет, прежде чем испустить дух. Чтобы победить, надо выдавить ее из себя, и не по капле. Времени у России нет.

Социальный выгодоприобретатель

Зрелое посткоммунистическое государство — это государство диктатуры люмпен-пролетариата. Люмпены являются основным конечным бенефициаром.

Политический строй современной России совершенно адекватен ее социальному строю — состоянию российского общества, — и в этой адекватности кроется секрет его стабильности. Пока в самой структуре общества, в положении его основных классов, в их самосознании не произойдет радикальных перемен, режиму ничего не угрожает.

Современная Россия — это страна победившего люмпена. Несмотря на то что количественно люмпены не преобладают, они, безусловно, доминируют сегодня в российском обществе, навязывая последнему свои «правила поведения». А уже как следствие, они являются и политически господствующим классом, распоряжающимся государственной властью как трофеем. Проще говоря, Россия сегодня — «босяцкое государство», а ее лидер — «босяцкий царь».

Все русские диктатуры похожи друг на друга, и стенограмма судебного процесса по делу Иосифа Бродского («тунеядца») выглядит так же нелицеприятно, как стенограмма процесса по делу Pussy Riots («кощунниц»). Тем не менее социальная природа этих диктатур совершенно разная. И даже если в будущем нынешний режим сравняется по уровню репрессий с советской властью, а возможно, и переплюнет ее, ничего общего с советской властью, кроме поразительного внешнего сходства, он иметь не будет.

Советский строй был своего рода «генно-модифицированным» социальным продуктом. Большевизм привил к широкому крестьянскому стволу веточку западного модернизма. Через семьдесят лет это дерево сгнило, так и не родив обещанных плодов. Правда, под землей остались корни, из которых наверх полезли уродливые побеги малопонятной природы.

Сегодня все старые советские сословия (классов в европейском смысле слова в России никогда не было) деградировали, а новые еще не успели сформироваться. В обществе, как никогда, много «лихих людей», готовых на все «социальных фрилансеров», не связанных никакими корпоративными, моральными и тем более правовыми узами.

В основании «путинизма» лежат не крестьянские (так что зря писатели-деревенщики так о нем пекутся), а люмпенские идеалы. В этом его главное отличие от советской власти. Эта та разница, которую многие не улавливают. «Путинизм» — политический строй деклассированных элементов, всех тех, кто выпал из своих социальных ниш либо вообще их никогда не имел. Наверное, так выглядела бы Россия, если бы Стенька Разин взял Кремль. На смену философии общины пришла философия «общака».

При этом не надо путать люмпенов с пауперами. Люмпен — это состояние души, а не кошелька. Люмпены — это не только и не столько нищий сброд. Значительная часть русского списка «Форбс» — такой же сброд, но с миллиардами. Главная характеристика люмпена — это его деклассированность, враждебность любым позитивным социальным связям.

Варвар в городе

Люмпен — питательная среда для криминала. Люмпенизация российского общества имела своим прямым следствием его сплошную криминализацию.

В конце первой четверти прошлого века в русский город пришел раздавленный, обозленный и растерянный крестьянин. Несколько десятилетий ушло на то, чтобы городская среда переварила его, а он в свою очередь освоился в городском интерьере. На стыке этих двух процессов возникла полугородская «советская цивилизация», просуществовавшая почти полвека.

На рубеже XX и XXI веков в русский город с гиком и свистом ворвался самодовольный, наглый и беззастенчивый уголовник. Двух десятилетий ему хватило для того, чтобы подмять городскую, полугородскую и крестьянскую культуру под себя и свести на нет политические достижения двухсотлетней европеизации страны. Криминализация общества всегда является свидетельством его социальной деградации, провалом в архаику, возвратом к наиболее примитивным формам социальных отношений, основанных на насилии и грабеже.