Революция и конституция в посткоммунистической России. Государство диктатуры люмпен-пролетариата

Что же будет подъемной силой: непримиримая оппозиция, «либеральные» агенты в правительстве, массовые социальные протесты, интриги иностранных разведок? Отнюдь; это сделает сама власть собственными руками, развиваясь в соответствии со своей логикой. В России созрел новый «фазовый переход» внутри посткоммунистического цикла — от «контрреволюционности» к «регулярности». Он обусловлен эволюцией олигархического капитализма, родившегося из варварской приватизации 90-х и полностью переродившегося по ходу не менее варварской национализации нулевых.

Развитие олигархического капитализма в России: между «черной приватизацией» и «серой национализацией»

Четверть века посткоммунистической российской истории протекли в узком коридоре возможностей, заданном «черной приватизацией» и «серой национализацией».

О том, что история посткоммунистической России развивалась под несчастливой звездой стихийной приватизации, которая наложила негативный отпечаток практически на все стороны экономического, социального и политического развития страны, мне приходилось писать не раз. В целом о порочности не столько идеи приватизации, сколько ее конкретного сценария, при котором она в значительной мере свелась к «самозахвату» государственной собственности представителями бывшей советской номенклатуры в союзе с криминалитетом, сказано очень много. Но негативные последствия «черной приватизации» не идут ни в какое сравнение с катастрофическими последствиями реализованного в России десять лет спустя проекта «серой национализации».

Олигархический капитализм в России никто не планировал, он возник на рубеже 80-х и 90-х годов прошлого столетия естественным путем, не столько благодаря действию власти, сколько благодаря ее бездействию. Дело не в том, что государство навязало обществу приватизацию, а в том, что оно фактически самоустранилось от контроля над нею, положившись на «рыночную стихию». При полном отсутствии даже намека на гражданское общество в посткоммунистической России «свободная приватизация» открыла путь для насильственного захвата и перераспределения ставшего бесхозным «наследства» представителями бывшей советской номенклатуры в союзе с криминалитетом.

Удивительно не то, что стихийная приватизация привела к беспрецедентной концентрации богатства на одном общественном полюсе и обнищанию — на другом, а то, как молниеносно это все произошло, — весь процесс размежевания фактически уместился в «пятилетку» между 1989 (фактическая приватизации началась задолго до того, как о ней было публично объявлено) и 1994 годами. Во второе президентство Бориса Ельцина Россия вошла уже состоявшейся олигархической «псевдоконституционной монархией», в которой экономическая и политическая жизнь страны контролировалась очень узким кругом лиц.

Олигархический капитализм оказался экономически крайне неэффективен и поэтому нестабилен. Триггером его первого системного кризиса стало неудачное сочетание внутренних и внешних факторов — поражение федерального центра в войне на Кавказе и резкое падение мировых цен на энергоносители, приведшее к дефолту. Кризис выявил полную дисфункциональность ельцинского псевдодемократического государства и привел к тому, что в 1998 году в России сложился пазл революционной ситуации.

Знаменитая операция «Преемник», несмотря на свой «мирный» характер и формальную легитимность, была классическим «дворцовым переворотом», устроенным олигархами в их же собственных интересах. Ельцин никогда не отказался бы от власти, если бы не угроза революции, несмотря ни на какие проблемы со здоровьем. Олигархи никогда бы не осмелились на контролируемую смену режима, если бы не угроза его неконтролируемого падения. Путин — это ответ олигархии на угрозу революции.

Теоретически из революционной ситуации, сложившейся на рубеже веков, у России было два выхода — через устранениеолигархического капитализма и через его оптимизацию. Но практически выбирать было не из чего, потому что после трех государственных переворотов — 1993, 1996 и 1999 годов — власть в стране полностью контролировалась олигархами. У Путина, ставшего президентом России благодаря «олигархическому консенсусу», не было другого пути, как искать выход из кризиса исключительно через оптимизацию олигархического режима, а не через его демонтаж.

При Путине система была преобразована из олигархической в государственно-олигархическую, в которой бюрократия (номенклатура) становится равноправным участником олигархического правления. Влияние старого посткоммунистического «боярства» ослабло, а влияние нового посткоммунистического «дворянства» выросло. Реорганизация была произведена в интересах олигархии как класса, но в ущерб эгоистичным интересам отдельных олигархов. Некоторые из них реально существенно пострадали, но олигархия в целом только выиграла от этих преобразований.