Революция, которую мы ждали

Однако я должен вернуться к эннеаграмме… Начнем с хорошо известных главных, или смертных, грехов. Изначально слово, связанное с их названием в романских языках, происходит от латинского caput, то есть голова[17]. По иронии, в Ватикане потеряли интерес к грехам в классическом их понимании, и мне кажется, это произошло потому, что церковники их не понимают. Когда, например, говорят, что один из грехов нашего времени — загрязнение окружающей среды, это бесспорно. И когда говорят, что другим большим грехом нашего современного человечества является несправедливость в распределении богатства, конечно, это большая проблема для нашего мира. Но это не то, что называют смертным грехом, caput, смысл которого в том, что это — корни зла, формы личности, производящие дурные последствия, они стоят за нашими вредными действиями; и дело не только в нехороших поступках, в христианском восприятии смертных грехов вред наносится другому или самому себе, но главное — изменяются отношения с Богом. Грехи отдаляют нас от божественного, они сбивают ориентир, как фальшивые цели. Когда мы вместо Полярной звезды ориентируемся на что попало, наш корабль сбивается с курса. Сегодняшним миром управляет ментальность предпринимателей — не только в бизнесе, но и в правительствах, в экономике, в семье и даже в образовании, где приоритет отдается деньгам. Древние люди сказали бы, что предпринимательская ментальность является грехом, потому что деньги занимают то место, где должен стоять Бог. Погоня за деньгами похожа на Наркозависимость: твое внимание должно быть сосредоточено на высшей цели жизни, но что-то слишком отвлекает тебя. Высшей целью жизни являются поиски гораздо более глубокого смысла, чем утилитарное удовлетворение.

Таким образом, старинное понимание греха было очень амбициозным, и чем больше мы знакомимся с набором определении греха, тем больше понимаем, насколько они верны. Практически, грехи были переоткрыты психотерапией. Только вместо семи в эннеаграмме их девять.

Левый угол треугольника — шестёрка — представляет Страх, или Трусость. Христианство не говорит нам, что трусость является грехом, — почему? Потому что церковная система является авторитарной, иерархической и не может призывать быть смелыми или стремиться к независимости. В Церкви слишком много политики для того, чтобы она могла предложить людям быть храбрыми и не подчиняться. Мы живем в иерархическом обществе, в котором те, кто наверху, очень хорошо умеют взращивать нашу покорность, но весь психоанализ, весь постфрейдовский мир — это мир, в котором всем абсолютно очевидно, что за нашими проблемами стоит страх. Уже из ранней работы Фрейда «Запрещение, симптом и страх»[18] мы знаем, что тоскуем из-за множества запретов, а их в обществе много из-за страхов — страха кастрации, страха быть самим собой, страха следовать собственным импульсам. Даже сам Фрейд не решился выступить за освобождение импульсов. Решился на это Вильгельм Райх — после того, как превратился в активиста за отмену репрессий.

Гештальт тоже выступает против репрессий. В гештальте есть дионисийский дух, вера в человеческое существо, в желания этого существа, в Ид, или в Оно, это здоровая часть нашей природы, хотя её надо интегрировать с другими. Поэтому страх надо добавить в перечень смертных грехов.

Правый угол треугольника — тройка — представляет Тщеславие. Оно не перечислено в списке смертных грехов, потому что близко к Гордыне, и некоторым может показаться, что Гордыня и Тщеславие — это одно и то же. Однако разница явно видна в устной традиции, которую я начал описывать. Быть тщеславным — значит полагаться слишком сильно на мнение другого, иметь необходимость в одобрительном взгляде другого. Человек с сильно развитым тщеславием открывает для себя обычно, что он вообще не существует без другого, без взгляда другого, не чувствует своей значимости, если на него не смотрят, потому что у него нет инструмента, мерила, нет шкалы внутренних ценностей. Таким образом, мы говорим о человеке, сильно зависимом от внешнего окружения. Социолог Дэвид Рисмен в работе «Одинокая толпа»[19] приходит к выводу, что нынешнее поколение руководствуется тем, что скажут другие, как будто бы у них развиты антенны, улавливающие курс человеческих ценностей — как поступать, что покупать, чувствовать направления моды, чтобы идти в ногу с себе подобными.