Революция на газоне. Книга о футбольных тактиках

В аргентинском футболе есть свой собственный миф о развитии футбола, связанный с посещением страны венгерским «Ференцварошем» в 1922 году и говорящий о том, что взгляды аргентинцев на развитие футбола формировались под влиянием дунайской школы. Учитывая, что к этому моменту процесс креолизации футбола продолжался уже около 10 лет, стоит предположить, что это турне лишь укрепило те тенденции развития, которые уже проявились в аргентинском футболе. Тем более что и аргентинская, и дунайская школы на ранних стадиях развития были очень похожи и базировались на отходе от физической британской игры к индивидуальной технике.

Эти технические эксперименты в итоге привели к готовности пусть слегка, но подправить тактику. «Южноамериканские команды лучше владели мячом и в перспективе были более готовы к развитию тактики, – говорил Франсиско Варальо, правый инсайд сборной Аргентины в первом финале чемпионата мира. – Это было время, когда у нас было пять форвардов, восьмерка и десятка играли глубже, а вингеры подавали с фланга в центр». Ключевую роль в созидании играли именно инсайды, и игра строилась на культе финтов, «gambeta», слаломном стиле дриблинга. И в Аргентине, и в Уругвае существует легенда об игроке, который после умопомрачительного слаломного прохода забил изумительный гол, а когда возвращался обратно, стирал свои следы в пыли, чтобы никто не смог его гол повторить.

Очевидно сказочная история тем не менее демонстрирует нам основу футбольных ценностей в этих странах, которая особенно развилась в Аргентине в период затворничества страны и ее футбола. В 1934 году из-за эмиграции игроков (в составе команды чемпионов мира, Италии, было четыре таких «ориунди», натурализованных аргентинца) они вылетели уже в первом раунде, проиграв Швеции, а в 1938 году отказались ехать на чемпионат мира в знак протеста против того, что их заявка на проведение турнира не была удовлетворена. Началась Вторая мировая война, под руководством Хуана Перона страна попала в международную изоляцию, сборная Аргентины не появлялась на мировой арене до 1950 года, но внутри страны футбол переживал золотой век. В 1931 году была основана профессиональная лига, на огромные стадионы приходило огромное количество болельщиков, футбол массово освещался в газетах и на радио, и все это определяло сумасшедший интерес к футболу в стране. Футбол занимал настолько важное место в жизни общества, что Хорхе Луис Борхес, ненавидевший спорт, и Адольфо Биой Касарес, спорт обожавший, объединились для написания короткого рассказа «Esse est percipi» («Быть – значит, быть отображенным»), в котором на примере футбола показывали, как подвержено манипуляциям восприятие сознанием окружающей действительности. В этом рассказе фанат футбола освобождался от иллюзий, когда узнавал от президента клуба, что все в футболе предопределено, результат известен заранее, а футболисты – просто актеры.

Стиль, который зародился в двадцатые годы, продолжил развиваться в нечто еще более впечатляющее и именуемое «la nuestra» – «наш стиль игры» – и был полностью основан на «национальной хитрости». Термин этот, скорее всего, стал активно употребляться после победы сборной Аргентины над англичанами в 1953 году со счетом 3:1 – тогда стало понятно, что этот «la nuestra», «наш стиль», может побить гринго, презренных англичан (правда, это была товарищеская, а не официальная встреча). Тем не менее, этот стиль полностью характеризует раннюю философию аргентинского футбола, основанную на удовольствии от атаки. С сентября 1936 года по апрель 1938-го в чемпионате Аргентины не было зафиксировано ни одной нулевой ничьей. Но голы были лишь составной частью этой истории. В широко известном анекдоте из романа «О героях и могилах» Эрнесто Сабато персонаж Умберто Д’Арканхело, обсуждая дух «нашего стиля», рассказывает герою, Мартину, о случае с двумя инсайдами «Индепендьенте» двадцатых годов, Альберто Лалином и Мануэлем Сеоане (их прозвища были Эль Негро и Ла Чанча (Грязнуля), которые представляли две различных школы игры в футбол). «Чтобы ты понял, в чем заключалось их отношение к игре, – говорил Д’Арканхело Мартину, – я тебе расскажу такой показательный случай. Как-то раз, после первого тайма, Ла Чанча говорит Лалину: «Чувак, давай, навешивай на меня, а уж я там разберусь и забью». Начинается второй тайм, Лалин навешивает, и Сеоане забивает. Он бежит к Лалину с распростертыми объятиями и кричит: «Видел, Лалин, видел?!!», а тот в ответ: «Видел, да только гол-то так себе, не особо крутой». Это, если ты хочешь, главная проблема аргентинского футбола».