Революция продолжается (СИ)

Штамп в ксиве помечен сегодняшним числом. Ну хоть число будем знать...Двадцатого сентября тысяча девятьсот девяносто четвертого года...И перечеркнуто крестом. Ну скотина... На танкенштеле Марго привычно падает на бэги, я отправляюсь с Саном на разведку, хотя пора уже аскать на обед. Но сначала осмотр местности. И осмотр неутешителен – другой дороги нет, на французской стороне хрен знает через сколько танкенштель или как его там, газолинеро-петрольстейшен, надо на карте посмотреть, на стене возле кафе висит, отправляю Сана к Марго и бэгам, сам пытаюсь аскать, но идет с трудом... Правильней сказать – совсем не идет. Как отрезало, такое бывает, значит надо подождать... А потому возвращаюсь к даблам, перед которыми оставили бэги. И вижу страшную картину... Бэги есть, Сан стоит возле бэгов слегка побледневший, Марго нет, а напротив Сана стоит какой-то мужик строго вида и изо всех сил орет на Сана по-английски...А Сан в английском ни в зуб ногой... Я прислушиваюсь в легкой тревоге, пытаясь понять что случилось – сдерживаю смех. Мужик разорался на то, что мы с его точки зрения голодные и худые, а быть голодным это грех, тут я с ним полностью согласен, а Марго не просекла ситуацию и слиняла в дабл... Мужик орет, что он не потерпит голодных людей возле себя и требует, что бы мы все шли с ним в кафе, где он купит еду... Заглядываю в женский дабл, выходящая фрау подпрыгивает от неожиданности, я зову Марго и врубаю ее в ситуэйшен. Трясущимися губами она сообщает, что подумала на орущего мужика – что он полис... Идем в кафе, благо идти не далеко – два метра. Мужик все тем же требовательным голосом спрашивает, что мы будем, есть. Я пытаюсь играть в саму скромность – мол мы вегетарианцы, а прайса то твои, что возьмешь, то и съедим... Мужик снова в рев, больной что ли, прайса видите ли его и меня не касается его прайсник, он возьмет что посчитает нужным и столько, сколько посчитает нужным...О’кэй, о’кэй, успокаиваю разошедшегося не на шутку. Кто бы был против, а я так никогда, да и мои френды тоже, поехали с краю... Мой скромный выбор (желудок уменьшился все-таки!..), ну и пиплы не гераклы, его не устроил и он сам стал указывал буфетчице – чего и сколько сыпать, класть и ложить на плоские тарелки размером с хорошее блюдо. Напоследок лично вынул из прозрачного холодильника три бутылки минеральной воды, расплатился и не слушая благодарностей, ушел не прощаясь, хлопнув дверью. Силен... И мы приступили к вегетарианскому пиру...И даже Сан со своей подготовкой не смог осилить и доесть все эти салаты, с любовью разложенные на этих бескрайних блюдах...Мы сидели развалившись, тяжело дыша и попивали холодную минералку, сейчас бы теплого чая, но прайса у нас нет...За стеклом сияло солнце, буфетчица усиленно делала вид, что в кафе пусто, остатки салатов мы сложили в бумажные мешочки, предоставленные ею и с трудом выползли наружу... Тяжела ты хипповая жизнь...Хороша ты хипповая жизнь...А какой крикливый попался.. Судя по рубашке, надетой задом наперед, хмурой морде и крику, наверно пастор.. Марго высказалась – мог бы и без крика нас накормить...Мог бы... Поужинали мы вновь салатами, нааскали на кофе из автомата, посетили на халяву дабл и даже нааскали на душ две марки! и воспользовались душем все трое, экономить так экономить!.. Когда я возвращал ключ, немец за стойкой танкенштеля недвусмысленно посмотрел на стенные часы. А я по-немецки не понимаю! пожал я плечами и отправился в кусты. К сетчатому забору. Огораживающему танкенштель. Утро вечера мудренее, завтра разберемся, как нам запылить в эту самую Францию, сквозь молочную муть пластика сияли разноцветные огни, здесь преобладали ярко-желтые, ну сука-словак, я проваливался в сон, Марго шептала, как она перепугалась этого мужика, все будет ништяк, мы доедем до Канар, стопом доедем, застопим корабль или самолет, все будет ништяк...ништяк...

5.