Революция в Иудее (Иисус и еврейское Сопротивление)

Многие комментаторы чувствовали, что неким ключом к загадке Вараввы служит то обстоятельство, что Варавву звали «Иисусом». Не могло ли случиться некоторой путаницы, вызванной тем, что в тюрьме Пилата одновременно оказались двое заключенных по имени Иисус, и именно эта путаница и породила тот рассказ, который мы имеем в Евангелиях? Само по себе такое совпадение вполне правдоподобно, так как «Иисус» было именем широко распространенным. Но это совпадение, возможно, сыграло какую-то роль в формировании и развитии всего сюжета.

Роулинсон выдвинул в 1925 г. гипотезу, согласной которой вся эта история порождена тем, что Пилат просто путал двух Иисусов, оказавшихся в его темнице { Rawlinson A.E.J.The Gospel According to St Mark. L., 1925. P. 227 и след.; см. также: Carmichael J.The Death of Jesus. L., 1963. P. 146.}. Когда толпа явилась с криками, требуя освобождения Вараввы, они выкрикивали его личное имя – Иисус. Пилат по ошибке решил, что они имеют в виду Иисуса из Назарета, и предложил освободить его.

Пауль Винтер также предложил теорию, предполагающую непреднамеренную ошибку Пилата { Winter P.On the Trial of Jesus. Berlin, 1961. P. 91-99.}. Согласно ей Пилат просто осведомился, о котором из Иисусов идет речь, – и именно из этого эпизода возникла вся версия событий, изложенная в Евангелиях, причем мотивом подобного развития сюжета было желание возложить вину за казнь Иисуса на евреев и снять ее с Пилата. Позволительно, однако, усомниться в том, чтобы столь драматичный и столь тщательно разработанный в деталях рассказ мог быть порожден такой мелкой частностью, как минутное сомнение Пилата в том, о котором из двух Иисусов идет речь.

Имеется и другое объяснение, также исходящее из того, что Варавву звали Иисусом, и также считающее движущей пружиной всего повествования стремление переложить на евреев вину за распятие – но более рационально трактующее стадии развития сюжета.

Но сперва суммируем те противоречия, которые не позволяют принять евангельский рассказ за чистую монету.

Повествования гласят, что римский прокуратор Пилат оказался не в состоянии найти какую-либо вину Иисуса и очень хотел освободить его. Такой случай был предоставлен обычаем, по которому римский губернатор каждый год на Пасху освобождал того заключенного, чье имя назовет еврейская толпа. Во исполнение этого обычая Пилат предложил освободить Иисуса, но евреи отвергли это предложение и потребовали взамен освободить Варавву.

Этот отчет о событиях, несомненно, мифичен. Тщательное изучение свидетельств как римских, так и еврейских источников показало, что такого пасхального обычая не было и быть не могло. Чтобы прокуратор беспокойной провинции мог по прихоти толпы и без консультации с императором освобождать заключенного, обвинявшегося в том, что он вел народ на мятеж против Рима, – мягко говоря, неправдоподобно.

Более того, образ Пилата, как он нарисован в Евангелиях, резко расходится с тем, что известно о нем из других источников. Пилат был жесток, своеволен и своекорыстен, он вовсе не был, как изображают Евангелия, дружелюбен и политически наивен. Евангелисты, несомненно, стараются снять с римлян вину за смерть Иисуса. Реальный Пилат (в конце концов смещенный с должности легатом Сирии Вителлием за жестокую и бесцельную резню) без малейших колебаний отдал бы приказ о распятии всякого мятежника, который стал бы притязать на титул «царя Иудейского».

Другим противоречием является внезапное изменение отношения иерусалимской толпы к Иисусу, ее переход от любви к нему к ненависти и желанию его распять. Во время триумфального въезда Иисуса в Иерусалим толпа восторженно приветствовала его. Да и позже, как отмечают синоптики, «первосвященники и старейшины» решили не арестовывать Иисуса, так как они «страшились народа». Разумеется, возможно, что восторги еврейской толпы в адрес Иисуса пошли на спад и народным героем вместо него стал Варавва; но это не объясняет той злобы, с которой толпа начала требовать распятия Иисуса.

Даже если бы евреи предпочитали освобождение Вараввы, такой выбор наверняка причинил бы им горе. Они должны были бы требовать освобождения обоих. В любом случае если бы Пилат действительно желал освободить Иисуса, то нет никакой причины, которая могла бы помешать ему это сделать. Освобождение Вараввы вместо Иисуса ничуть не ограничивало Пилата в его дальнейших действиях. Если бы он захотел, то мог бы освободить Иисуса сразу после того. Более того, он мог по собственному желанию освободить хоть целую сотню других заключенных.

Решение этих проблем и объяснение развития всей истории состоит в том, что Иисус из Назарета и Иисус Варавва были одним лицом, одним и тем же человеком.