Революция в микромире. Планк. Квантовая теория

Может быть, читатель хочет дать Планку собственную оценку. Был ли он трусом? Был ли он на самом деле честным человеком? Сейчас нам легко требовать от людей делать то, чего они не сделали, так как мы знаем, каким был режим и каким был его конец, у нас есть ясная и достоверная информация о совершенных зверствах. Но нам трудно представить, что значит в течение 13 лет жить при таком неумолимом режиме, чувствуя давление преследований и обвинений, часто проходя по лезвию ножа. После окончания войны на лекции в Гёттингене 17 июня 1946 года Планк сказал:

«Так, моральные стандарты искренности часто предстают ослабленными и облегченными, что заслуживает упрека. [...]

Ни при каких обстоятельствах не могут на этой почве [искренности] возникнуть малейшие моральные компромиссы, малейшие оправдания для отклонений от истины. Тот, кто нарушает данное условие, в том числе с целью получить сиюминутное материальное преимущество, и сознательно, со знанием всех причин закрывает глаза на верную оценку ситуации, похож на того, кто проматывает свое состояние и неизбежно раньше или позже столкнется с серьезными последствиями своего необдуманного поведения».

Человек, который так говорит о моральном долге искренности, или действительно уверен в своей моральности, или циничен. Сложно представить, что Планк был циником.

Гитлер приходит в ярость

Планк встретился с Гитлером 16 мая 1933 года, намереваясь убедить его в том, что политика, направленная против евреев, будет иметь ужасные последствия для немецкой науки. Как сам Планк рассказывал своему сотруднику, Гитлер ответил, что не имеет ничего против евреев, что он их защищает, что он против коммунистов и что все евреи поголовно коммунисты, а потом у него начался приступ ярости. Эйнштейн говорил, что Гитлер угрожал Планку отправкой в концентрационный лагерь.

В то время Гейзенберг был профессором в Лейпциге, и именно в 1933 году начались увольнения преподавателей - евреев. Увольнение профессора математики Леви вызвало негодование в университетском сообществе. Гейзенберг и несколько его коллег планировали коллективно подать в отставку, но перед этим Гейзенберг в конце мая 1933 года навестил Планка в Берлине. Планк, которому было 75 лет, выглядел усталым и постаревшим. Ученый рассказал о встрече с Гитлером. Гейзенберг так вспоминает сказанное Планком в тот день в Берлине:

«Боюсь, что не смогу дать Вам никакого совета. У меня не осталось надежды, что Германия, а вместе с ней и ее университеты могут остановиться на пути к катастрофе. Перед тем как Вы мне расскажете о руинах Лейпцига, которые, наверняка, напоминают берлинские, я хотел сообщить Вам о разговоре, который состоялся у меня несколько дней назад с Гитлером. Я верил, что смогу объяснить ему, какой огромный ущерб увольнения еврейских коллег наносят немецким университетам, а также научным исследованиям в нашей стране, объяснить, что такие действия бессмысленны и глубоко аморальны, так как большая часть евреев, несомненно, чувствует себя настоящими немцами, что в последнюю войну они, как и все, отдавали свои жизни за Германию. Но я не увидел никакого понимания со стороны Гитлера, и даже хуже: нет такого языка, на котором можно было бы объясниться с таким человеком.

На мой взгляд, Гитлер полностью утратил контакт с реальным миром. То, что ему говорит другой человек, он воспринимает как звуковую помеху и немедленно начинает доминировать с помощью своего голоса, вновь декламируя и повторяя одни и те же фразы об упадке последних 14 лет, о необходимости остановить развал в последнюю минуту и так далее.

Все это вместе дает фатальное впечатление того, что он сам, убежденный в этом безумии, старается, чтобы его окружение тоже в него верило, жестко ограничивая все внешнее влияние. Так как он одержим несколькими навязчивыми идеями, он недоступен для голоса разума, он приведет Германию к ужасающей катастрофе.

Вы знаете, что нельзя остановить лавину, когда она уже находится в движении. Разрушение, причиной которого он станет, человеческие жизни, которые он уничтожит, — все это факты, определенные законами природы, хотя мы и не знаем их заранее.

На самом деле решения самого Гитлера не могут изменить хода событий, потому что он, по большому счету, является скорее существом, которого тянет за собой безумие, чем двигателем. Нельзя узнать, что сделают с ним силы, которые он освободил: вознесут на вершину или уничтожат».