Революционная Россия и военный вопрос: от Севастополя до Цусимы

В своих публицистических сочинениях Н.Г. Чернышевский постоянно выступал в защиту противников войны. В работе «“Русская беседа” и славянофильство»[142], вышедшей в разгар кампании, он с сожалением отмечал разгул милитаризма и непопулярность мирных настроений во всех воюющих странах. В «Современнике» Н.Г. Чернышевский поместил обширный материал в поддержку британского государственного деятеля Дж. Брайта, высоко оценивая его антивоенные взгляды. Н.Г. Чернышевского привлекала мысль, высказанная англичанином: «Могущество России не до такой степени безмерно, чтобы цивилизованным странам Западной Европы можно было серьезно страшиться его. Россия едва ли хотела и едва ли могла овладеть Константинополем, если бы даже западные державы и не подавали помощи Турции»[143]. И Чернышевский и Брайт осуждали конфликт 1853-1856 гг. также с экономической точки зрения, подчеркивая разорительность войны для народного хозяйства. Мнение Дж. Брайта позволило Н.Г. Чернышевскому утверждать, что российскому правительству необходимо «обратить свои силы вместо завоеваний на развитие истинных источников могущества, на заботу о своей промышленности, своем просвещении, о благосостоянии своих простолюдинов»[144].

Важно подчеркнуть, что Н.Г. Чернышевский сравнительно мало обращался к роли Николая I в развязывании Крымской войны. Как подцензурный писатель он больше уделял внимание критике антироссийских настроений в Европе, а не разбору действий царского правительства накануне войны. В комментариях к переводу книги А. Кинглека о крымском конфликте Н.Г. Чернышевский и вовсе часто оправдывает действия Николая I. Он отмечает традиционное миролюбие российского народа, неприятие им любой войны и утверждает, что «в чувствах, с которыми смотрел на войну, народ был согласен с правительством»[145]. Подобные суждения Н.Г. Чернышевского можно объяснить стремлением ввести в заблуждение цензуру, но важно подчеркнуть, что он ни в коем виде не желал военного поражения России, не допускал никаких перемен, достигнутых подобной ценой.

Окончание войны и ее безрадостные итоги стали поводом, чтобы заявить о необходимости реформ в России. Свои надежды Н.Г. Чернышевский связывал с мирным периодом развития страны, который откроет возможность для преобразований. Подобно А.И. Герцену и Н.П. Огареву, которые стремились найти общее в периодах после Отечественной и Крымской войн, Н.Г. Чернышевский верил в оживление общественного движения за просвещение и гражданские свободы, отмечал рост числа обеспокоенных отсталостью российских порядков и хозяйства в связи с несчастным исходом Крымской войны: «... это и дало возможность развитым людям заговорить громко о надобности преобразований, издавна составлявших предмет их затаенных желаний»[146].

Надежды на просвещение народа были непосредственно связаны с главной целью демократически настроенной части общества - отменой крепостного права. С окончанием войны тезис об экономической отсталости страны, противоречии между крепостным положением крестьян и идеалами гуманизма господствовал в общественной риторике. По мнению Н.Г. Чернышевского и его единомышленников, неудача в войне должна была радикально переменить отношение к проблеме крепостного права среди различных слоев общества. Эта идея стала, в частности, одной из ведущих для «Писем без адреса» Н.Г. Чернышевского. Таким образом, российское демократическое движение на фоне поражений Крымской войны заняло довольно близкую к западничеству позицию в вопросе насущных преобразований в России. Кровопролитная и безуспешная война стала дополнительным аргументом в обличении монархического строя, послужила основанием для построения новых общественных моделей, неотъемлемым условием которых было мирное сосуществование народов. Высшей ценностью окончательно представала внутренняя свобода человека, которая своим продолжением должна иметь освобождение социальное.