Революционная Россия и военный вопрос: от Севастополя до Цусимы

Одной из форм работы демократической интеллигенции среди народных масс являлось создание, по преимуществу в крупных городах, школ, имевших целью, наряду с начальным образованием, пропаганду политических знаний. Одну из них в 1860-х гг. возглавлял поручик П.В. Михайлов, которого Третье отделение характеризовало «нигилистом с противоправительственным направлением». Средства для его школы собирались среди офицеров, в частности слушателей Михайловской артиллерийской академии. П.В. Михайлов был близок к «Земле и Воле» и кружку Н.А. Ишутина, тесно контактировал с ишутинцем И.А. Худяковым, поддерживал связи с петербургскими офицерами, сторонниками независимости Польши[429]. воскресной школе учительствовал слушатель Николаевской инженерной академии поручик Я.А. Ушаков. В 1862 г. он был арестован за распространение среди рабочих прокламации «Молодая Россия» и выпусков журнала «Колокол» и осужден к каторжным работам[430].

Огромное впечатление на демократическую общественность оказало восстание 1863 г. в Польше и участие российских войск в его подавлении. Многие противники самодержавия были уверены, что русские военные с симпатией относятся к борьбе повстанцев. Так, Н.П. Огарев в прокламации писал: «Гораздо ближе, чем кажется, время, когда русский солдат и русский офицер, который вчера стрелял в своих, поймут, что гораздо честнее и благороднее и гораздо выгоднее выслужить толстые эполеты, освобождая Познань и Галицию, чем безумствуя в должности дворового опричника на плохих харчах у отяжелевшего барина»[431]. М.А. Бакунин утверждал: «Верность русского войска надломлена сочувствием славян к славянам, влечением русского сердца к братскому польскому сердцу»[432]. Подобные надежды возлагали на армию и некоторые предводители сопротивления, в частности офицер Генерального штаба штабс-капитан Я. Домбровский[433].

Правительственные круги были обеспокоены настроем и боеспособностью частей, расквартированных на западных окраинах. Еще в 1861 г. Третье отделение докладывало: «Во всех войсках, расположенных в западных и юго-западных губерниях, замечается очень сильный упадок дисциплины как между офицерами, так и между нижними чинами»[434]. Западные губернии традиционно давали наибольшее число побегов новобранцев[435]. В условиях развернувшегося восстания 1863 г. набор рекрутов в западных губерниях был сорван. Новый набор был отложен до нормализации обстановки в крае[436]. Минский и Виленский генерал-губернатор М.Н. Муравьев, известный особой жестокостью при подавлении польских выступлений, настаивал: «Необходимо, чтобы как в западных губерниях, так и в Царстве была одна система, то есть строгое преследование крамолы, возвышение достоинства русской национальности и самого духа в войске»[437].

Сопротивление патриотов и страдания населения вызывали сочувствие солдат и офицеров, поэтому среди них не были исключением случаи неповиновения и протестов[438]. Распространенным явлением стали побеги и контакты с революционерами офицеров польского происхождения[439]. Вместе с тем состав «Комитета русских офицеров в Польше» свидетельствует о том, что он не носил исключительно национального характера и протестные настроения были распространены и среди русских военных[440]. Польские события стали поводом для представителей офицерства заявить о своей гражданской позиции. Так, будущий видный деятель «Народной воли» М.Ю. Ашенбреннер отказался от перевода в гвардию, чтобы избежать участия в подавлении восстания.

Войска и население оказались под воздействием пропаганды повстанцев и их российских единомышленников. Например, среди военных Варшавского гарнизона активно распространялись материалы «Колокола», призывавшие объединиться с повстанцами[441]. Подпоручик Олонецкого полка Ц. Ясевич пря-Военные в революционном движении второй половины XIX в. 165 мо заявил начальству, что «в настоящее время не стоит читать других газет, кроме “Колокола”»[442]. В губерниях Центральной России распространялись подложные манифесты об отмене «власти царя и господ», предоставлении свободы Польше. В одном, циркулировавшем в ходе Казанского заговора, в котором принимали участие в том числе и офицеры, говорилось о «распущении армии и возвращении солдат на родину с безвозмездным наделом их землею из казенных дач. Об отмене личных податей и рекрутских повинностей и об учреждении представительного образа правления»[443].