Революционная Россия и военный вопрос: от Севастополя до Цусимы

Несмотря на то, что отношение военных к подавлению восстания не было совершенно безропотным, в целом русская армия сохранила дисциплину и подчинение властям. Отчасти это оказалось обусловлено тем, что лидеры польского движения определяли его как исключительно национальное, направленное против российского господства, а значит и собственно против русских. В действиях восставших национальные мотивы нередко выливались в проявления шовинизма. Очевидец многих событий восстания литератор Н.В. Берг писал: «Нужно было войскам все терпение русского человека и привычку повиноваться власти, чтобы выдержать эти сцены (насмешки и провокации) героически спокойно, не ринуться на дерзких и не наказать их»[444]. Борьба принимала ожесточенный характер из-за упорства и партизанской тактики инсургентов. Военный министр Д.А. Милютин утверждал, что «войска были крайне озлоблены на мятежников за их бесчеловечные жестокости, которые они совершали над местными жителями и над попавшими в их руки русскими солдатами и офицерами»[445].

Характеризуя в целом роль военных на раннем этапе народнического движения можно констатировать, что оно выразилось в приобщении отдельных представителей офицерства к идейным воззрениям радикалов, установлению связей и участию в деятельности их объединений, в некоторых случаях в создании кружков и групп в военной среде, особенно среди армейской молодежи - учащихся военных учебных заведений и молодых офицеров. Этот путь вполне отвечал духу разночинного состава движения, к которому присоединялись выходцы из самых разных кругов образованной части общества. Так, среди наиболее видных деятелей «Земли и Воли», наряду с учеными, литераторами и публицистами, оказались чиновник министерства юстиции И.И. Шамшин и офицер Генерального штаба Н.Н. Обручев.

Важным прецедентом этого периода борьбы стало возникновение «Комитета русских офицеров в Польше» - первой революционной организации, основанной собственно военными и в расчете на участие в ней военных. Исследователи указывают на 1861 г. как начало ее деятельности[446]. Польский революционер О. Авейде описывал уже сформировавшуюся к 1862 г. организацию. Она состояла исключительно из офицеров, поддерживала контакты с «Землей и Волей»[447].В записной книжке Н.П. Огарева значились фамилии 64 офицеров, участников «Комитета», А.А. Слепцов упоминал о 200 членах[448], историки В.А. Дьяков и И.С. Миллер приводят список из более 220 персон[449].

Знакомый с очевидцами работы «Комитета русских офицеров в Польше» М.Ю. Ашенбреннер писал, что его основатели «пришли к признанию необходимости и практической осуществимости организации военной силы для борьбы с существующим строем в России»[450]. В первую очередь, деятельность «Комитета» была направлена на объединение противников самодержавия в военной среде, подготовку и распространение агитационных материалов в армии. Наиболее успешно пропаганда велась в учебной команде Варшавской стрелковой бригады, возглавляемой И. Арнгольдтом. Состав бригады ежегодно обновлялся, что позволило революционерам распространить свое влияние на значительное число солдат[451]. Активно распространялись, по данным Третьего отделения, прокламации «Что надо делать войску?» и листовки «Великорусс»[452]. Агитация проходила и в соседних частях.

Издавались также собственные воззвания, в которых поднимались традиционные для российских демократов темы недопустимости подавления войском народных протестов, важности просвещения военных, необходимости решительных действий, сближения офицеров, солдат и крестьян для борьбы с царизмом. Например, в воззвании «Русским войскам в Польше» звучит характерная мысль: «Братья! Время восстания Польши приближается; вас сегодня хотят сделать палачами поляков. Но не будьте ими: если вы и победите поляков, ваши победы покроют вас позором, вам придется краснеть вашей храбрости»[453]. Авторы прокламаций утверждали, что восстание при поддержке армии не ограничится освобождением Польши и приобретет всероссийский размах. Восставшие пройдут «спокойным строем через всю землю русскую», после созвав Земский собор для «общего союза и разумного устройства»[454].