Революционное самоубийство

На кафедре нашего пастора, преподобного Томаса, с незапамятных времен была надпись «МОЛИТВА ИЗМЕНЯЕТ МИР». Прихожан поощряли рассматривать молитву как единственный путь к спасению. Если на человека наваливались проблемы — болезнь, несчастный случай, денежные затруднения, ответом на них была молитва. Все пришедшие в церковь молились вместе с тобой, объединяясь в одно целое, чтобы облегчить душевное напряжение и достичь состояния катарсиса. Никакой другой социальный институт в общине не мог обеспечить такую эмоциональную отдушину, которую давала людям церковь. В ту пору церковь была едва ли не единственным прочным основанием бытия чернокожих. И пока некоторые сомневались в том, что церковь может помочь людям, она действительно вносила в наши жизни элемент постоянства. Церковь всегда была с нами, дарила утешение и надежду.

Для меня церковь становилась источником особого вдохновения. Это вдохновение помогало мне преодолевать страх и унижение, которые мучили меня в школе. И хотя я не хотел провести в церкви всю свою жизнь, хорошая проповедь и громкие песнопения доставляли мне подлинное наслаждение. Мне даже удавалось почувствовать ощущение благочестия, защищенности и освобождения. Это было странное чувство, и его трудно описать, но одно можно сказать точно: в церкви я испытывал невероятное эмоциональное облегчение. Хотя я сам никогда не кричал, эмоции остальных действовали на меня заразительно и быстро передавались. Бушующие чувства одного подхлестывали чувства другого, и мы вместе впадали в экстаз, искренне веря в то, что наши проблемы обязательно будут решены, пусть мы и не знали как. Этот религиозный опыт прекрасно описан в книге Джеймса Болдуина «В следующий раз».[18] Автор как раз останавливается на состоянии сильного эмоционального возбуждения и экстаза, которое могут испытывать прихожане во время службы. «Не существует музыки, — пишет Дж. Болдуин, — подобной той, что звучит в церкви, больше нигде не увидишь такого драматического представления из круговерти возрадовавшихся святых, стенающих грешников, громко звенящих бубнов, нигде не услышишь, как это многоголосье сходится в один-единственный крик, возносящий хвалу Господу… Мы разделили нашу боль и нашу радость — они отдали свою радость и боль мне, а я передал свои чувства им». Испытав это чувство однажды, вы больше не утратите его. Было время, я подумывал сделаться священником. Однако я отказался от этой идеи, когда начал изучать в колледже философию. Я стал задаваться вопросом о сущности религии и о существовании Бога. Пытаясь обрести Бога и понять Его как философскую категорию Бытия, я начал искать для себя не только христианское определение Бога, но и попытался выявить сами основания моих религиозных чувств. И я увидел, что их фундаментом служила лишь вера, не подвергавшаяся никаким сомнениям.

В конечном итоге, я всегда приходил к необходимости тщательно анализировать каждую идею и желание во что-то верить, которые охватывали меня. Поэтому с религией я зашел в какой-то тупик. Тем не менее, религия продолжала оказывать на меня влияние, и это проявлялось по-разному. К примеру, я по сей день очень редко богохульствую. Новые знакомые часто интересуются причинами такой сдержанности. Я могу лишь сказать, что в нашем доме никогда не богохульствовали. Если бы мать услышала от меня бранные слова, она наказала бы меня. Мои родители всегда жили как истинные христиане, их праведность давала о себе знать даже в том, как они говорили.

Возвращаясь к церковным службам, я ловлю себя на следующей мысли. Мне кажется, что косвенное влияние религии было еще более значимым, чем непосредственные ощущения, которые я переживал в церкви. Здесь дело не в сугубо индивидуальном восприятии веры, а в осознании того, чем религиозное действо может или должно быть. Во время каждой молитвы в церкви происходило нечто замечательное. Когда прихожане молились друг за друга, возникало ощущение единства. Каждый человек душой проникал в неприятности другого и пытался помочь их устранить. Хотя чувство единения было полностью обращено к Богу и не выходило за пределы церкви, оно предполагало, что общая цель может оказывать на людей мощнейшее и действенное влияние. Люди действительно чувствуют прочную связь между собой. В церкви создавался своеобразный микрокосм, который на самом деле должен был складываться за стенами церкви, т. е. в общине. Тогда в моем сознании лишь промелькнуло понимание того, что это значит — иметь объединяющую цель, которая сплачивает всю общину и пробуждает в людях силы для того, чтобы изменить все к лучшему. Я уверен, что объединяющая способность церкви была одной из причин, по которой религия меня притягивала. За счет этой же причины можно объяснить, почему вера так много давала мне тогда.