Револьвер для сержанта Пеппера

Хотя однажды чуть было не погорел наш chansonieur, – обошёлся с девицей грубовато и при свидетелях. Дело дошло до подачи заявления в ЗАГС, и, чтобы откупиться, залез Миха в долги страшные. Именно тогда попался ему на глаза гороскоп, суливший Раку, то есть ему, Михе, несказанные несчастья в самое ближайшее время. Это явилось мощным стимулом к изучению астрологии, а вместе с ней – хиромантии, физиогномики, графологии и других оккультных наук. «Клуб» долгое время смеялся, удивлялся, возмущался до рукоприкладства, но потом привык к регулярным предсказаниям судьбы и анализу характеров. Так что теперь при знакомстве с человеком, Миха говорил не «Здравствуйте», а «Когда вы родились?». И это тоже сыграло свою зловещую роль.

– … Земляничные поляны – это круто! Так и вижу старенького Леннона в очочках, сидящего на складном стульчике под ярким солнышком посреди бескрайней зеленой поляны… И повсюду – яркие красные капли ягод. И дети… А почему вы не использовали эту песню в книге? – Яр нажал кнопку, и зазвучали по-детски чистые звуки вступления к «Strawberry fields forever».

– Не знаю. – я действительно не знал, как объяснить это. – Как-то не прозвучало. Мне ведь эта песня всегда нравилась, ещё со школы. А вот когда писал – почему-то забыл про неё.

– Значит, не нужна она там. – резюмировал Ярик.

– Значит, не нужна. – кивнул я. – А жаль…

– Nothing is real, and nothing to get hung about1… – как будто вступил в разговор Джон Леннон.

– У меня так бывает, когда я сочиняю. Вроде бы, придумаю такое классное разрешение темы, уже предвкушаю, как это будет отлично, а потом… не звучит. То есть, оно звучит, но как-то не вставляет… Не то! Совсем не то! И как будто кто-то шепчет на ухо: «Не то! Не нужно это использовать. У тебя есть варианты почище этого». Начинаю искать – и действительно, вдруг находится что-то такое, о чем и не думал, и подумать не мог. А оно – вот, нашлось… Как?… – развёл Яр руками.

– Вот и получается – музыку пишет Бог, и неважно, чьими руками он её играет. – я посмотрел в окно.

На противоположной стороне улицы стояла «ГАЗель» с белым фургоном, на борту которого была реклама мороженого – огромная спелая земляничка, купающаяся в пломбирных волнах, и под ней надпись: «Вкус земляники навсегда!»

– Вот тебе привет! – улыбнулся я, подзывая Яра к окну. – От Джона Леннона… или от Того, Кто пишет музыку. Я бы сказал, Strawberry taste forever.

– Да-а… – хмыкнул Яр. – Вот это – вставило!

Итак, Миха кончил играть, получил свою долю похвал, и, наконец, пришло Шурино время.

– Ну, что? Между первой и второй – перерывчик небольшой! – смакуя, произнёс он заветную фразу, и друзья наполнили свои лафитнички.

Миха поставил кассету со своим кумиром Билли Джоэлом, и далее беседа прерывалась лишь периодическими глотками. Никто никуда не спешил, и это придавало общению особую прелесть. Тем более, что Алик, отмечая свою победу над работорговцами, купил где—то по случаю ящик водки.

– Сидим плотненько! – подытожил Шура, узнав о приблизительном количестве оставшегося.

В разгар пиршества раздался телефонный звонок, и Миха после кратких переговоров объявил, что заседание грозит перейти в залегание, на что Алик незамедлительно ответил предложением выпить за закон перехода количества в качество. Предложение было принято абсолютным большинством и немедленно претворено в жизнь.

Где—то между второй и третьей бутылками в квартиру ввалились две девицы, одна из которых, как водится, была длинная, тощая и чёрная, а вторая – маленькая, пухлая и белая. Худая, Таисия, сразу положила глаз на Алика (он, впрочем, ответил ей взаимностью —кавказский синдром!) и начала жеманничать и улыбаться, а маленькая – Люся – посожалела о скудости стола и вызвалась что—нибудь приготовить для блага мужских желудков, на что один из желудков (как известно, желудок – самая эрогенная зона у мужчин), а именно Миха, ответил горячей благодарностью и готовностью помочь.

Таким образом, Шура остался один на один с зельем. Все мы знаем, что в борьбе с зелёным змием побеждает, как правило, змий. Так оно и вышло. Через некоторое время Шура отказался от лавров победителя (…победителей?..), отодвинул от себя рюмку (…рюмки?..), встал со стула (…стульев?..) и пошёл, шатаясь, к балконной двери (…или, всё—таки, дверям?..). «Головокружение от успехов…» – заплетающимся языком произнёс он, безуспешно пытаясь придать голосу стальные нотки кремлёвского горца.

Свежий морозный воздух слегка протрезвил, ядрёная «Астра» достала до мозгов не хуже бабушкиного хрена, и через десять минут Шура (он вообще—то всегда славился умением быстро трезветь…) ввалился в комнату как раз для того, чтобы увидеть торчащие в стороны тощие ляжки. Он шёпотом выматерился и прошёл в туалет. Пожурчал там в своё удовольствие и под шёпот пенных струй, в избытке предоставленных отечественным унитазом, услышал оргазмические стоны из кухни.