Резервация «Восток»

— После происшествия в школе Кенджи пробовали использовать как рычаг давление на главу рода. Первые попытки прямых насмешек были жестко, даже жестоко пресечены, но как оказалось это стало лишь началом провокаций. Именно жесткость ответа использовалась как предлог для двусмысленных намеков на самых разных уровнях общения, вполне достигая цели вывести подростка из себя. Так что, после пережитого позора Кенджи практически мгновенно из перспективного кандидата в состав ближнего круга Ичиро и опоры главы рода и клана стал слабым звеном. Его вывезли из Нагасаки вскоре после того как город покинули вы. Сейчас он под чужой личиной живет на Сахалине. Под маской новой личности, под именем Гэндзи Маэда он в этом году закончил среднюю школу Южно-Сахалинска, четыре дня назад зачислен на первый курс высше-магической императорской гимназии «Карафуто», в которой обучаются принявшие подданство Российской Империи жители Восточного края и иных близлежащих территорий. Сегодня я отбываю в Южно-Сахалинск, для того чтобы возглавить команду по практической стрельбе гимназии, в которой определенно для Гэндзи Маэда найдется место. Команды школы «Аскольд» и гимназии «Карафуто» будут в одной группе, и нам наверняка предстоит встретиться на турнирных площадках в качестве соперников. Возможно, перед одним из таких матчей, или после оного, Кенджи решит снять маску Гэндзи, заявив о своем настоящем имени. Точно пока не знаю, это будет зависеть от ситуации.

Наоми, которая слушала Надежду раскрыв глаза, ошарашенно смотрела то на меня, то на нее. Вопросов она вслух не задавала, но по ее выражению лица было и так понятно, что ее сейчас интересует. Надежда, угадывая незаданный вопрос, посмотрела на Наоми.

— Наставником Рейдзи я больше быть не могу, так сложились не зависящие от нас обстоятельства. Но тебе я предлагаю последовать за собой, гимназия «Карафуто» готова тебя принять на подготовительные курсы. Это учебное заведение обладает чуть более высоким рейтингом, чем «Паллада», я останусь твоим наставником, так что шагов назад в развитии для тебя не будет.

Наоми прикусила губу. Она, определенно, сейчас готова разорваться — сестра явно была не против последовать за своим личным идолом хоть на край света, но и меня оставить не могла, я это сейчас очень хорошо чувствовал. Поймав взгляд Наоми, я успокаивающе кивнул. Кажется мне, что вместе с Надеждой ей будет и полезнее и безопаснее.

— Сочту за честь принять ваше предложение, Надежда-сама, — с поклоном произнесла Наоми.

— Хорошо, я рада твоему решению. Но это не все, у меня для вас есть еще информация. Касающаяся вашего опекуна и двоюродного деда, Сэкиро Хиро.

После этих слов Надежды повисла долгая пауза. Во время которой я совершенно иначе воспринял упоминание опекуна: раньше ведь, без памяти реципиента и без знаний о его и не только его прошлом, для меня практически все упоминание о Сэкиро Хиро были сухими строками, не больше чем сводками далеких событий. Тем более что личное общение с опекуном заняло всего несколько минут, дольше времени тело его разделывал для сокрытия.

Сейчас же упоминание имени двоюродного деда заиграло яркими красками: я ведь совсем недавно стоял перед портретом Саюми Кодзимы, лучшей выпускницы высше-магической школы «Аврора» в восемьдесят седьмом году — а ей Сэкиро Хиро, на минуточку, приходился родным братом. И именно государь император Александр лично отдал нас с Наоми на воспитание двоюродному дедушке. В том, что это произошло по просьбе Регента я теперь о-очень сильно сомневаюсь — учитывая связь императора и Саюми, которая не обошлась без вмешательства проснувшейся богини. Так что теперь, стоило обо всем этом подумать, ситуация приобретала совершенно иной коленкор от привычного моего отношения.

— Я не в курсе, знал Сэкиро знал о ваших способностях или нет, — заговорила Надежда. — Но скорее всего, судя по его действиям, он об этом как минимум предполагал. И все то время, пока вы росли, он пытался ваши возможности пробудить. С тобой, — посмотрела на меня Надежда, — он двигался путем провокации, форсируя события. С тобой, — перевела кавайная светлость взгляд на Наоми, — он шел путем созерцания, ожидая.

— Так он и… — начал было я, но сразу осекся.

Хотел сказать «вскрылся», но вовремя сдержался — это для меня он чужой человек, а для Наоми родная кровь. Кроме того, только сейчас я постепенно начал понимать настоящий масштаб личной и семейной трагедии. А вот Наоми этого пока не осознавала, поэтому я заговорил, объясняя ей.