Резервы человеческой психики

— Да, правда. А ты знаешь почему? Потому что это очень хорошая песня. Для сердца — сладкая, как мед. Это песня, которая не только боль заглушает, но и раны лечит. И сердце укрепляет».

Приведенные примеры можно дополнить менее экзотическими, но более наглядными и воспроизводимыми в любых подходящих условиях. Они показывают необычайную действенность влияния психического раздражителя на физиологические системы организма.

К руке человека, находящегося в глубоком гипнотическом состоянии, прикладывают обычный медицинский пинцет, вынутый из холодного дезинфицирующего раствора, и внушают, что пинцет раскален на спиртовке. Через несколько минут на месте прикосновения пинцета возникает покраснение кожи, а в некоторых случаях может образоваться и настоящий пузырь от «ожога».

Аналогичным образом свернутым в трубку листом бумаги экспериментатор ударяет испытуемого по руке, внушая, что удар нанесен твердым предметом, и через некоторое время в месте «удара» развивается типичный «синяк».

Нам неоднократно удавалось даже в неглубоких стадиях гипноза внушать испытуемым укус комара, имитируемый легким прикосновением карандаша, и спустя 2–3 минуты в месте «укуса» ощущался зуд и появлялся волдырь. Стоило лишь при повторном погружении в гипноз внушить, что «комара не было», как зуд прекращался, а через некоторое время исчезал и волдырь.

Повседневная жизнь постоянно убеждает в том, что наше физическое самочувствие определяется психическим состоянием. Представления полуинтуитивного, полуэмпирического происхождения о глубокой зависимости здоровья от «душевного состояния», от психики необычайно стойко удерживаются на протяжении всех исторических эпох, находят яркое отражение в художественной литературе, в традициях и верованиях всех народов.

Идея психического влияния на телесные функции являлась ведущей идеей и всей преднаучной психологии, в которой понятие психики теснейшим образом связывалось с понятием «души» как непознаваемой божественной сущности.

В первой половине XVIII века главными идеалистическими школами в психологии и естествознании были окказионализм, признававший «гармонизирующую» роль бога во взаимоотношениях души и тела, и философская школа Лейбница, а несколько позже — витализм, связывавший все живое с проявлением особых нематериальных факторов — «созидающих сил», энтелехий.

Виднейшим представителем окказионализма являлся французский философ Н. Мальбранш (1638–1715). Отрицая наличие причинной обусловленности явлений природы, он утверждал, что душа и тело — абсолютно независимые друг от друга сущности. Поскольку их взаимодействие в принципе невозможно, человек оказывается жертвой постоянных противоречий. Когда возникает определенное состояние в одной из этих сущностей, божество производит соответствующее состояние в другой. Таким образом, конечный результат активности человека зависит от «воли божьей».

Душа есть особое существо, присоединенное к телу «непонятным чудом», утверждал крупнейший из сторонников учения Лейбница немецкий философ Хр. Вольф (1679–1754). Будучи наделена особыми силами, душа приобретает способность восприятия и способность произвольного движения. Все представления человека об объектах есть не что иное, как самопорождения нематериальной сущности. Именно спонтанная активность души, обладающей первично данными ей творческими возможностями, производит в психике человека весь мир представлений и стремлений.

Одним из основных сторонников витализма XVIII века являлся французский физиолог и врач Ф. Биша (1771–1802). Согласно его взглядам, все живое отделено от неживого непроходимой пропастью и управляется внеприродными закономерностями. В основе этого принципиального различия лежит наличие в организмах особой, непостижимой для человеческого ума «жизненной силы», которая и является последней причиной биологической жизнедеятельности в природе.

Уже на пороге XX века известный немецкий психофизиолог В. Вундт (1832–1920) сделал попытку дать психологические определения понятиям «дух» и «душа». В этой связи он писал: «Наш язык отличает от понятия души второе субстанциональное понятие — духа. Считают характерным для него признаком то, что между ним и физическим существованием нельзя установить такой необходимой связи при посредстве органов чувств, какая устанавливается между телом и душою. У духа эта связь может быть или чисто внешней, или даже совершенно отсутствовать… Иногда полагали, что между душой и духом есть только разница в степени, и человеку приписывали, например, дух, животным же только душу»[64]. Критика идеалистических философских взглядов Вундта была дана В. И. Лениным в книге «Материализм и эмпириокритицизм»[65].