Режим бога

Дальше мы поизучали фотки: качество замечательное, фотографировал настоящий мастер. Впрочем, а как могло быть иначе? Сюжеты последовательно отражали все происходившее на церемонии: Брежнев разговаривает со мной - оба улыбаемся; я "вдохновенно" читаю стихи; Брежнев меня обнимает; Брежнев прикрепляет медаль к школьному пиджаку; Брежнев, я, мама и Чурбанов; групповой портрет награжденных с Генеральным секретарем - Леонид Ильич держит руку на моем плече. В общем, пора заводить специальный фотоальбом! Жаль нет фоток с охоты, там нас тоже "щелкали", но "неформал" сильных мира сего, видимо, на сторону не уходит - не те пока времена.

Только вернулись к прерванному завтраку, как, в этот раз, отвлек телефон. Метнулся к трубке:

- Алло! Слушаю вас...

- Виктор? Здравствуй! Это Жулебин Виктор Михайлович...

- Здравствуйте, Виктор Михайлович! - изображаю голосом радость от узнавания романовского помощника, ехавшего с нами в "Стреле" в Москву.

- Здравствуй, здравствуй, герой! Как дела, как съездили в столицу?

- Спасибо! Все хорошо! Вчера вернулись... "А то ты сам не знаешь", - добавляю мысленно.

- Отлично! Григорий Васильевич хотел бы с тобой встретиться. Сегодня в 17 часов я заеду за тобой домой?

- Конечно, Виктор Михайлович! Буду вас ждать...

"Я так одинок в этом мире... и популярен лишь в очень узком кругу... членов Политбюро! Хе!.."

***

- Вот пархатый крохобор, - беззлобно ругнулся Романов.

Мы сидели на веранде обкомовской дачи Романова на Каменном острове, и пили чай из блестящего, в лучах вечернего солнца, золоченного самовара. Я только что рассказал Романову о том, как шустро Анатолий Бивис стал моим "соавтором" музыки к песне "Маленькая страна", что и вызвало столь малотолерантное высказывание "хозяина Ленинграда".

- Их никогда не переделаешь, племя такое... - себе под нос пробурчал Романов, глядя в сад.

Мы сидели вдвоем. Сначала я удивился, что Романов отослал своих помощников, Жулебин и второй помощник, которого мне никто не посчитал нужным представить, по-моему, удивились тоже, но безропотно покинули веранду. Однако затем все стало понятно. Романова интересовало два вопроса: моя поездка в Москву и мое нежелание продолжать сотрудничество с парой Бивис-Сенчина.

О Москве я все подробно рассказал, но если про мое общение с Брежневым Романов, видимо, все более-менее точно, знал, то моя встреча со Щелоковым была для него новостью. Хотя особого значения он ей и не придал. Ну, внешне, по крайней мере, этого не проявил. Лишь поинтересовался начал ли я уже писать песню "для милиционеров".

- Начал уже, Григорий Васильевич, даже две получается! Одна торжественная, а вторая уже слегка шуточная...

- Ты смотри, - предупредил Романов - у Щелокова хорошее чувство юмора, но шуток над своим ведомством он не понимает, может обидеться.

- Спасибо, что предупредили, я постараюсь с шутками не перегнуть, - засмеялся я.

- Постарайся, постарайся... - ворчливо ответил Романов и потянулся к вазочке за сушкой с маком. Я, вообще, заметил, что сушки - универсальное блюдо к чаю у высокопоставленных советских руководителей.

- Бивиса я поставлю на место - не переживай, моего внушения ему надолго хватит, - Романов брезгливо усмехнулся и задумался.

Я не стал стесняться, стянул из вазочки пару сушек и захрустел, под удивительно ароматный и вкусный чай.

- Людмила Петровна сказала, что ты, на самом деле, написал хорошую песню...

- Ага, написал... на самом деле хорошую... - я кивнул и принялся за вторую сушку.

Романов посмотрел на меня и хмыкнул:

- Хочешь быть композитором и поэтом?

- Нет... но пока да... - поумничал я.

- Как тебя прикажешь понимать? - удивился Романов.

- Ну, пока хочу писать песни, а посвятить этому всю жизнь не планирую.

- Понятно. Для Людмилы Петровны надо бы написать еще что-нибудь, а то она сейчас самая популярная из ленинградских певиц, а с репертуаром проблемы, все приличное расходится в Москве среди тамошних. С Бивисом проблем больше не будет, а что нужно от меня - говори.

- Ничего не нужно, Григорий Васильевич. Достаточно Вашей просьбы. Я напишу еще.

Романов внимательно уставился на меня. Я же, делая вид, что не замечаю его взгляда, увлеченно потягивал чай из большой белой фарфоровой чашки и разглядывал ухоженный сад.

- Пауза затягивалась. Романов смотрел на меня, а я пил чай. Наконец, хозяин города, насмешливо произнес:

- Совсем ничего не надо?! Ну, тогда, хотя бы, спасибо тебе, - и опять выжидательно уставился на меня.

- Да, не за что, Григорий Васильевич, всегда рад быть Вам полезным. - я встал и выжидательно уставился на Романова, делая вид, что собираюсь прощаться.

- Садись. Тебя еще никто не отпускал. - Романов нахмурился и смотрел уже не слишком дружелюбно.

Я плюхнулся обратно на мягкий удобный стул и преданно уставился на Первого секретаря обкома.

- Ты мне кончай здесь "Ваньку валять", мал еще... - раздраженно бросил Романов. - Не надо ни поддержки, ни музыкантов, ни того, кто, хотя бы, твое мычание на ноты переложит? - не без издевки поинтересовался он. - Ты так к следующей пятилетке-то успеешь песенку написать?